Центральная Азия, пожалуй, один из немногих регионов в мире, языковую политику которой всё ещё пытается контролировать бывшая метрополия в лице России. Поэтому на траекторию развития государственных языков здесь влияют не только национальные правительства, но и российская власть.
Какова судьба языков в Центральной Азии в будущем? Что эффективнее: радикальный метод или политика умиротворения? В этом материале Factcheck.kz совместно с журналистами и исследователями из Кыргызстана, Туркменистана, Узбекистана и России анализирует языковую политику стран региона, а также языковое влияние России в Центральной Азии и предлагает четыре возможных сценария.
Дисклеймер: в данной статье мы не затрагиваем Таджикистан. О проблеме развития языка в этой стране есть отдельный материал, подготовленный нашими коллегами из Your.tj.
Варианты будущего
С возникновением дискурса о деколонизации в постсоветских странах русский язык стал восприниматься как своего рода колониальный маркер, а вторжение России в Украину, где «дискриминация русского языка» озвучивалась как одна из ключевых причин начала войны, и последовавшие за этим события плотно закрепили за русским ярлык «языка агрессора».
Вместе с этим русский язык остаётся одним из мировых языков и официальным языком ООН. Его знание даёт доступ к большому количеству информационных ресурсов и помогает решать экономические, культурные, научные и другие задачи. В среднем около половины молодых людей в Центральной Азии, уезжающих учиться за рубеж, выбирают Россию. А по знанию английского языка, который можно было бы считать альтернативой русскому, в мировом рейтинге страны региона всё ещё находятся на последних позициях.
Перспективы государственных и русского языков в странах Центральной Азии предсказать сложно, но мы попробуем представить несколько сценариев.
Эволюционный путь
Один из вероятных сценариев для стран региона — оставить решение языкового вопроса на волю естественных демографических изменений. Доля этнических русских в популяции снижается уже несколько десятков лет. Русские в Центральной Азии — стареющий этнос, чей средний возраст составляет 38-40 лет.
Логика этого сценария состоит в том, что влияние русского языка уйдет вместе с носителями русской идентичности и культуры. Однако на практике зависимость положения русского языка от количества этнических русских не настолько прямая.
По экономическим, политическим и демографическим причинам русское население стран ЦА планомерно сокращалось ещё до распада СССР, а в 1990-х годах темпы возросли. Так, в Кыргызстане количество русских уменьшилось с 916 500 в 1989 году до 348 900 в 2019-м. В Узбекистане мы видим ту же тенденцию: в 1989 году в стране проживало 1 653 400 русских, а в 2017-м осталось 750 000. В Туркменистане русское население уменьшилось более чем втрое — с 339 900 до 101 900 с 1989-го по 2016 год.
Казахстан — страна с самым многочисленным русским населением в регионе, но несмотря на это, общий тренд сохранился: численность русского населения за последние 30 лет сократилась более чем вдвое — с 6,2 млн в 1989 году до 2,8 млн в 2021.
Однако, как мы увидим из анализа языковой ситуации в этой статье, вопрос влияния русского языка в ЦА еще далёк от решения. Поэтому сценарий «выжидания» мы считаем маловероятным и неэффективным. Демография играет в языковом вопросе важную, но не первостепенную роль. Но что тогда может быть решающим фактором?
Радикальный путь
Пример Туркменистана, а также Латвии, показывает, что жёсткая ограничительная политика в отношении русского языка оказалась достаточно эффективной. В частности в этих странах государственные языки уже являются — или станут в ближайшем будущем — единственными языками обучения на всех уровнях образования, от детских садов до старшей школы.
Подобный подход создаёт так называемое «языковое гнездо» — среду, где все взрослые разговаривают с детьми на целевом языке с самого младшего возраста. Направленный на молодое поколение этот метод ревитализации языка способствует языковой преемственности и, при условии, что языковая политика продолжается в университетах и на рабочих местах, выводит язык из бытовой сферы употребления в профессиональную.
Среди других мер, ограничивающих роль русского языка — латинизация письменности (в случае Туркменистана), запрет вещания русскоязычных СМИ и главное — изменение внешнеполитического курса: для Туркменистана — в сторону Турции, в случае Латвии — в сторону ЕС.
Однако у такого сценария есть нюансы и недостатки. Самый главный — давление на языковые права национальных меньшинств, которое приводит к нарастанию межэтнической напряжённости в обществе. Об этом упоминается в докладе Комиссии по правам человека при Совете Европы, которая из-за ограничения на доступ к образованию на малых языках подвергла критике языковую политику Эстонии и Латвии, назвав ее дискриминационной.
Кроме того, резкое ужесточение языковой политики, без должной планомерной подготовки населения, может привести к культурной и научной изоляции, когда часть жителей страны потеряет доступ к художественной и научной литературе, публицистике и цифровым медиа.
Но самым главным препятствием для реализации этого сценария нам видится в сильных экономических связях большинства стран Центральной Азии с Россией.
В условиях глобализации практически ни одно государство не может позволить себе быть моноязычным, и выбор второго языка в значительной степени определяется тем, какие иностранные связи являются для населения самыми выгодными и доступными. Именно поэтому многие страны в постколониальный период сохранили языки европейских метрополий, в частности английский, французский и португальский.
Это не обязательно значит, что в странах ЦА русский язык будет играть аналогичную роль, но прежде чем отказываться от него или кардинально ограничивать, следует, как минимум, предоставить альтернативу своему населению. Например, обеспечив качественное и эффективное преподавание английского языка и наладив сотрудничество с зарубежными университетами.
Неэффективная политика и неуклюжее лавирование
Данный сценарий во многом отражает языковую политику центроальноазиатских стран, за исключением, пожалуй, Туркменистана, с начала обретения независимости по сегодняшний день, что делает его весьма вероятным вариантом развития событий в дальнейшем. Другими словами — сохранение статуса кво.
Сценарий характеризуется, с одной стороны, внедрением множества государственных программ по развитию языка, которые по ряду причин (ригидность системы, популизм, плохое планирование, коррупция) не достигают желаемого эффекта, а с другой — различными инициативами по поддержке русского языка для поддержания добрососедских отношений с одним из основных экономических партнёров, Россией.
В качестве примера неэффективной политики можно привести переход к латинскому алфавиту в Узбекистане, который за три десятка лет был реализован лишь частично, или аналогичную реформу в Казахстане, реализация которой также продолжает сталкиваться с рядом трудностей.
Таким образом, создаётся ситуация, в которой государственная языковая политика, на которую выделяются значительные бюджетные средства, не приносит ощутимых результатов и выглядит впечатляюще только на бумаге.
При этом инициативы по поддержке русского языка со стороны стран Центральной Азии, а также языковая политика России в регионе выглядят более перспективными. Не в последнюю очередь потому, что русский язык всё ещё воспринимается значительной частью населения как более престижный, а Россия — как страна назначения для получения высшего образования или поиска работы.
Играет важную роль и информационное влияние России, в первую очередь — через телевидение, а порой и политическое давление. Попытки укрепить позиции государственных языков довольно часто воспринимаются российскими политиками как ограничение прав русскоговорящих, а бытовые конфликты на языковой почве как признаки систематического ущемления этнических русских.
Военное вторжение России в Украину, среди причин которого также упоминается языковой вопрос, стал своеобразным сигналом для стран Центральной Азии быть максимально осторожными в реализации собственной языковой политики и, при необходимости, идти на умиротворение. Но гражданами региона такие попытки лавировать вкупе с неэффективными реформами воспринимаются как отказ от национальных интересов в пользу интересов иностранных, что приводит к социальной напряжённости. А правительства не предпринимают достаточных усилий, чтобы коммуницировать с населением.
В конце концов, такой сценарий не приводит к развитию языка и, в какой-то степени, даже усугубляет языковую ситуацию, так как не предлагает никаких решений уже существующих проблем.
Последовательная политика и престиж языка
Успех в ревитализации языка строится на продуктивном взаимодействии власти, экспертов и гражданских инициатив. Государство предоставляет законодательную рамку и финансирование, специалисты и активисты — оценивают потребности общества и уровень готовности к определенным реформам. Любые масштабные изменения, особенно в системе образования, начинаются с тщательной (пере)подготовки кадров и ресурсов — причём в приоритете должны быть современные методические разработки для обучения учащихся всех возрастов и особенно — методики по обучению государственному языку как иностранному.
Переход на латинскую графику может ускорить процессы интеллектуализации и информационных технологий. Замена кириллицы также добавит автономности государственным языкам ЦА. Однако, чтобы избежать сценария, при котором латинизация затормаживает развитие языка, необходимо подойти к реформе комплексно, заранее проанализировав потенциальные ошибки и возможности.
Например, помимо обучения детей в школах, необходимо разработать методику обучения новой графики для взрослых; создать онлайн и оффлайн курсы по переобучению всех желающих; совместно с издательствами запустить масштабную программу по переводу классической, современной художественной и научной литературы на новый алфавит; разработать программы и приложения для автоматического перевода кириллицы на латиницу; определить, в каких случаях информацию следует дублировать в двух алфавитах для тех групп граждан, которые не могут переучиться.
Ключ к успешной реализации любого языка — в создании позитивной мотивации для его изучения и использования. Язык необходимо сделать нужным, полезным, престижным. Агитация или агрессивное принуждение не решат эту задачу. Со стороны государства эффективными могут быть способы поощрения тех, кто использует государственный язык в профессиональной деятельности, например, премии для работников бюджетной сферы, которые владеют государственным языком, квоты для учащихся вузов, гранты для научных работников за публикации написанные на государственном языке и прочее.
При этом важно не ограничивать права и возможности представителей других языковых сообществ — не штрафовать за незнание языка, а награждать за владение им. Не закрывать образовательные программы на других языках, а открывать новые на государственном языке, постепенно перераспределяя ресурсы по мере того, как всё больше учащихся будет осваивать государственный язык.
Очень эффективным для поднятия престижа государственного языка может стать общее улучшение уровня образования. Выбирая школу и язык обучения для своего ребёнка, родители чаще всего руководствуются не идеологическими, а прагматическими мотивами – на каком языке качество преподавания лучше, какой язык будет более перспективным для будущего ребёнка. Чем выше будет уровень образования в школах с государственным языком, тем больше родителей будут выбирать такие школы для своих детей.
Эффективное языковое планирование, как правило, не бывает ни быстрым, ни популярным у всех слоёв населения. Ревитализация языка требует времени и больших вложений. Но главный недостаток перечисленных нами мер в том, что они не принесут своим инициаторам лёгких политических очков. Изменения будут происходить медленно, а результаты сложно представить на бумаге в виде красивых цифр. Гораздо проще использовать языковой вопрос, играя на популистских настроениях граждан.
Языковая политика в Центральной Азии: изнутри и извне
После развала Советского союза новые республики Центральной Азии занялись восстановлением и развитием государственных языков — задача, успех которой зависит от ряда факторов, не последнее место среди которых занимают политические отношения с бывшей метрополией. Задачей же России стало сохранить в сфере своего влияния как можно больше постсоветских государств, используя язык как один из главных и весьма эффективных инструментов.
Русский язык — «мягкая сила» Кремля
В 21 веке российские власти продолжают использовать русский язык как «мягкую силу» для продвижения своих интересов в Центральной Азии. Здесь строят российские вузы и запускают образовательные и культурные программы обмена проводят совместные форумы, выставки, конкурсы, курсы и другие мероприятия.
Мягкая сила продвигается в том числе с помощью российских государственных СМИ. В странах Центральной Азии работают редакции издания Sputnik (входит в новостное агентство «Россия сегодня»). Среди пророссийских телеканалов в регионе, среди прочего, вещают ВГТРК («Россия 1», «Россия 24» и «РТР-Планета»), «Первый канал», «НТВ», «РЕН ТВ», «Царьград» и «Звезда» (официальный телеканал вооруженных сил РФ).
Популярны в регионе и российские онлайн-медиа, транслирующие кремлёвскую повестку, такие как «Лента.ру», «ТАСС» «РИА Новости», «РБК», «Ведомости», «Газета.ру», «Коммерсантъ», «Комсомольская правда», «Аргументы и факты» и др.
Российское ТВ, например, входит в базовый пакет подписки на цифровое телевидение в Кыргызстане и остаётся очень востребованным в стране, отмечают исследователи из Института по освещению войны и мира в сотрудничестве с программой Центра исследований европейской безопасности. По их данным, жители Кыргызстана либо поддерживают Россию в войне с Украиной, либо не могут сформировать чёткую позицию из-за избытка информации.
В Казахстане российские государственные телеканалы также доступны при подключении кабельного или спутникового телевидения. Их влияние отчётливо заметно, например, в вопросе отношения казахстанцев к войне в Украине.
Опрос, проведённый казахстанским бюро экспресс-мониторинга общественного мнения DEMOSCOPE и исследовательским центром PaperLab в мае 2023 года, показал, что хотя абсолютное большинство респондентов — 59,8% — придерживались нейтралитета, а поддержавших Украину почти в два раза больше, чем поддержавших Россию (21,1% против 12,8%), треть аудитории — 31,8% — повторяют нарративы кремлёвской пропаганды о «специальной военной операции» и «войне с НАТО», а ещё 39,8% затрудняются дать ответ на вопрос о том, что именно происходит в Украине.
Ограничивать вещание российских телеканалов, несмотря на явную пропаганду войны, которая запрещена законами центральноазиатских стран, правительства региона не торопятся по очевидной причине: опасаются, что это может привести к резкому ухудшению отношений с Москвой и сопутствующими проблемами политического и экономического характера.
И всё же, время от времени, определенные ресурсы подвергаются блокировке. Как правило, не по политическим причинам. Например, в ноябре 2023-го в Казахстане заблокировали сайт Sputnik24.tv — так как он транслировал передачи тех российских каналов, у которых нет лицензии в Казахстане. Выделяется случай с сайтом «Царьграда». В августе к нему был ограничен доступ из-за пропаганды экстремизма. Однако на момент написания этого материала сайт доступен, хоть браузер и выдаёт предупреждение о «незащищенном подключении» при попытке входа.
Продолжение вещания телеканалов из РФ местные исследователи также объясняют тем, что в регионе слабо развит собственный медиа-рынок.
Кремль также использует другие инструменты для продвижения русского языка и своего влияния в регионе. Важную роль в этом направлении играет Федеральное агентство по делам Содружества Независимых Государств, соотечественников, проживающих за рубежом, и по международному гуманитарному сотрудничеству, более известное как Россотрудничество.
Миссия организации лаконично описана на сайте следующим образом: «усиление гуманитарного влияния России в мире». Cреди направлений деятельности организации, среди прочего — «продвижение российского образования, науки и культуры» и «укрепление позиций русского языка». Сообщается, что Россотрудничество представлено в 80 странах так называемыми «Русскими домами».
При этом в 2021 году ведомство попало под санкции Украины, а в 2022-м под ограничения Евросоюза. В ЕС отметили, что Россотрудничество и его программа «Русский дом» финансирует проекты для российской пропаганды, помогает пророссийским игрокам и распространяет идеи Кремля.
Во всех странах Центральной Азии, за исключением Туркменистана, работают российские вузы или их филиалы. Абитуриенты из этого региона могут учиться в России за счёт бюджета, для них также существует облегчённая схема подачи документов. В мае 2023 года замминистра МИД РФ Михаил Галузин заявил, что в российских вузах обучаются 185 000 студентов из стран Центральной Азии — это почти половина всех иностранных студентов в стране, — из них около 68 000 — на бюджетных местах. Более того, в учебном году 2023-2024 Россия увеличила число квот для для абитуриентов из ЦА на 600 мест.
При этом решения государств Центральной Азии по ревитализации государственных языков часто воспринимаются российскими политиками и прогосударственными СМИ как дискриминация русского языка (1, 2, 3).
Например, в 2020 году издание «Московский комсомолец» писало, что новый закон Узбекистана «О государственном языке» «уничтожает русский» и нацелен на «вытеснение русскоязычного населения». В 2021 году «Газета.ру» отреагировала на казахстанский закон об оформлении рекламы на государственном языке и программу перехода страны на латинский алфавит сообщением о продолжающейся «дерусификации».
В июле 2023-го министр иностранных дел РФ Сергей Лавров назвал «не вполне демократичным» закон «О государственном языке» Кыргызстана, которые обязывает госслужащих знать кыргызский язык. А издание «Ведомости» написало, что закон был принят «на волне национализма и популизма» и под влиянием «западных стран».
Но действительно ли языковая политика стран ЦА такая дискриминационная по отношению к русскому языку или, наоборот, недостаточно защищает интересы языка государственного?
Языковая политика Кыргызстана
По данным Национального статистического комитета Кыргызстана, при переписи населения в 2022 году впервые был проведён опрос о степени знания кыргызского и русского языков. Согласно опросу, население страны можно считать как минимум двуязычным: примерно 82% населения сообщили, что владеют русским языком и 91,8% — кыргызским.
Действующая языковая политика в Кыргызстане направлена на повышение статуса государственного языка и его совершенствование. Вместе с тем, в программе подчёркивается необходимость улучшения качества обучения русскому и иностранным языкам, а также обеспечения гарантий сохранения и развития родного языка этносов, проживающих в регионе.
За годы независимости в республике были приняты ряд законов, постановлений и указов по развитию языка, расширению сферы его применения, реализация которых не достигала успеха в полной мере.
Оценивая текущую ситуацию, власти признали, что всё ещё не полностью осуществлено широкое применение государственного языка в таких ключевых сферах как образование, государственное управление, судебно-правовая система, экономика, торговля, здравоохранение, культура, цифровизация и др.
Поэтому в июле 2023 года глава государства Садыр Жапаров подписал Закон «О государственном языке», который в теории должен решить этот вопрос. Официальные документы теперь должны составляться только на государственном языке, а чиновники обязаны владеть кыргызским языком.
По мнению доктора филологических наук Ишенбека Султаналиева причиной медленной ревитализации кыргызского языка является привычка и безразличие людей: «Подписанного закона недостаточно, это должны поддержать граждане, а исполняющая власть — начать свою работу в этом направлении».
Статус русского языка как официального закреплён в Конституции Кыргызстана с 2000 года. В регионе, где живут представители более 100 этнических групп, русский язык выполняет роль языка межнационального общения. Тем не менее, отношение к нему в обществе, как и в других странах Центральной Азии, разное.
В парламенте Кыргызстана были случаи (1, 2, 3) когда депутаты подвергали критике чиновников, выступающих на заседаниях на русском языке. Также время от времени звучат предложения о лишении русского языка статуса официального, но лишь на уровне заявлений отдельных политиков или общественных деятелей.
Президент Садыр Жапаров, в свою очередь, не раз (1, 2, 3) высказывался в защиту русского языка в Кыргызстане, говоря о недопустимости политических манипуляций в вопросе русского языка. Кроме того, в программе развития государственного языка и совершенствования языковой политики на 2021-2025 годы говорится о сохранении и развитии русского языка, в том числе об «улучшении качества обучения официальному русскому и иностранным языкам».
Вместе с этим, по последним данным, в России находятся более 1 млн трудовых мигрантов из Кыргызстана. Этот факт нередко озвучивается экспертами как аргумент в пользу того, почему важен и нужен русский язык. Однако это не единственная причина в потребности овладения русским языком. К примеру, родители отдают предпочтение образованию на русском, так как это даёт больший доступ к информации и образовательным материалам. Выпускники русскоязычных школ сдают Общереспубликанское тестирование на 22 балла выше, чем ученики школ с кыргызским языком обучения.
По данным Национального статистического комитета Кыргызстана, сегодня в стране работают 1369 средних образовательных учреждения с кыргызским языком обучения и 264 — с русским, в 520 организациях обучение проходит на кыргызском и русском языках. Отметим, что за последние 12 лет количество школ с кыргызским языком сократилось на 41 учреждение, в то время как число русскоязычных школ выросло на 63. В июне 2023 года депутаты Жогорку Кенеша приняли соглашение с Россией о строительстве ещё девяти русских школ в Кыргызстане.
Языковая политика Узбекистана
Закон «О языке» Узбекистана закрепляет за узбекским языком статус государственного, при этом подчеркивает запрет на дискриминацию, а именно «пренебрежительное или враждебное отношение к государственному или другим языкам».
По оценке Россотрудничества, по состоянию на 2023 год русским языком в Узбекистане владели около 50% населения, 2,7% считают русский родным языком.
В 2020 году правительство Республики утвердило Концепцию развития узбекского языка и совершенствования языковой политики сроком на 10 лет. Помимо заявленной цели обеспечения полного внедрения государственного языка во все сферы общественной жизни и цифровизация, отдельным пунктом обозначено «дальнейшее совершенствование узбекского языка, основанного на латинской графике» и «обеспечение полного перехода на новую письменность».
Переход на латиницу в Узбекистане — один из ключевых пунктов в языковой повестке практически с момента обретения независимости. Процесс латинизации письменности был начат ещё в 1993 году. Изначально переход планировали завершить к 2000 году, однако сроки постоянно переносились: сначала на 2005, затем на 2010 и в последний раз — на 2023 год.
Хотя реализация программы в целом затянулась по срокам, в отдельных аспектах она была осуществлена. Так на латиницу были переведены школьные учебники и детская литература, молодежь хорошо овладела письмом и чтением на латинице. С другой стороны, молодые люди, не владеющие кириллическим вариантом узбекского, оказались фактически отрезаны от мирового литературного наследия, так как очень незначительное количество художественной литературы, в том числе классических произведений узбекских авторов, было адаптировано на латиницу.
Из-за того, что старшее поколение в целом сложно адаптируется к латинице, обращаться в госорганы и читать СМИ все еще можно как на кириллице, так и на латинице. В некоторых случаях информация также дублируется на русском языке.
По мнению главного редактора информационного ресурса Anhor.uz Лолы Исламовой, хотя русский язык не является официальным языком, он всё ещё преобладает в больших городах, а также сохраняет за собой позиции в бизнесе и науке. При этом использование русского языка в государственных организациях, особенно в части делопроизводства, заметно сократилось.
Это не означает, что русский язык остался без внимания. В 2018 году квота на русские группы в педагогических университетах Узбекистана была увеличена до 30%. В 2020 году Министерство образования России и благотворительный фонд российского бизнесмена Алишера Усманова «Искусство, наука, спорт» выделили 75 млн рублей на проект «Класс!», целью которого было продвижение русского языка в Узбекистане. В рамках проекта, который продлится до 2030 года, Россия направила в Узбекистан 150 учителей русского языка и содействовало изданию сотни тысяч учебников русского языка.
В 2022 году Кабинет Министров Республики принял постановление «О дополнительных мерах по совершенствованию изучения иностранных языков», согласно которому учителя русского языка с сертификатом о владении языком на уровне С1 получают премии.
Сегодня, согласно данным Министерства дошкольного и школьного образования в Узбекистане из 10130 общеобразовательных школ 899 школ (8,8%) обучают на русском языке.
Обучение в российских вузах продолжает оставаться наиболее доступным для большинства узбекистанцев по сравнению с вузами в других странах, поскольку Узбекистан и Россия подписали соглашение, согласно которому выпускники местных школ могут подавать документы в российские университеты по упрощенной системе. В России сегодня обучаются свыше 63000 студентов из Узбекистана, около 14 тысяч из них — на бюджетной основе.
Кроме того, российские университеты в Узбекистане имеют налоговые льготы, упрощённую процедуру регистрации и другие преимущества. На сегодняшний день в стране представлено 15 российских вузов. По сообщению Минобразования РФ, по состоянию на 2023 год 487000 уроженцев Узбекистана обучается в российских вузах и их зарубежных филиалах по программам бакалавриата, специалитета и магистратуры.
По словам преподавателя русского языка Диларом Икрамовой, русский язык остаётся востребованным, потому что большое количество литературы, художественной, научной и технической, всё ещё не переведено на узбекский язык. Другой причиной она называет существование стереотипа о том, что обучение на русском языке более качественное, чем на узбекском.
В-третьих, по мнению Икрамовой, важность русского языка продиктовывается большим количеством трудовых мигрантов из Узбекистана в России. Их число за последние семь лет увеличилось в несколько раз. В 2022 году из России в Узбекистан посредством системы денежных переводов поступило 14,5 млрд долларов, что в 2,6 раза больше показателя 2021 года.
Политолог Икром Абдулла считает, что распространённость русского языка «вызвана жизненными потребностями, а не желанием политиков». Язык, по словам эксперта, не только средство общения для рядовых людей, но и средство решения их личных проблем. Поэтому любые попытки заставить население выучить или забыть язык всегда чреваты негативными последствиями. В свете этого излишняя политизация языковой проблемы проблемы может нанести больше вреда, чем пользы.
В Узбекистане работают три тысячи компаний с участием российского капитала. Только в 2022 году году было открыто 700 компаний.
Языковая политика Туркменистана
Туркменистан заметно выбивается из собирательного образа Центральной Азии как региона, всё ещё близкого с Москвой и от того осторожного в языковой политике. Он дальше других стран Центральной Азии продвинулся в ревитализации национального языка. И способствовали этому весьма радикальные реформы
По примерным подсчётам, на 2020 год только 18% жителей Туркменистана в той или иной степени владели русским языком. Этому способствовал ряд факторов.
Политика жесткой туркменизации, проводимая президентом Сапармуратом Ниязовым, вместе с тяжелым социально-экономическим положением в стране, привели к массовому оттоку этнических русских и русскоязычного населения, включая высококвалифицированных специалистов в различных сферах, что в свою очередь негативно сказалось на качестве образования, здравоохранения, и других сфер. Всего за период с 1989 по 2016 годы количество русских в стране уменьшилось больше чем втрое: с 339 900 до 101 900 человек.
Естественный процесс исхода носителей русского языка был подкреплён достаточно радикальной языковой политикой.
Ускоренный переход туркменского языка с кириллической графики на латинскую был ключевым элементом языковой реформы 1990-х, которая сопровождалась массовой пропагандистской кампанией в печатных СМИ и телевидении начиная с 1992 года. Данная реформа, по заявлением властей, должна была способствовать культурному возрождению Туркменистана, ускорить интеграцию страны в мировое сообщество, и расширить доступ граждан к информационным технологиям. Государственная программа, среди прочего, включала полный переход в учебных заведениях в 1995-1996 учебном году.
В целом, по оценкам экспертов, реформа туркменского языка удовлетворяла потребности граждан в конструировании новой национально-государственной идентичности. Вместе с тем, стоит отметить и издержки данной реформы, причем не только для русскоязычного населения. Ускоренная латинизация (вместе с «реформой» образования) усугубила разрыв поколений, так как старшее поколение этнических туркмен сталкивалось со сложностями в использовании новой графики; с теми же трудностями сталкивались и работники органов государственного управления, что на практике привело к отказу от ранее утверждённых сроков перевода делопроизводства на туркменский язык.
Более того, латинизация фактически отрезала целый пласт культурно-исторического наследия для туркмен, так как большая часть материалов, написанная на кириллице, не переиздавалась на латинице, за исключением отдельных авторов, лично санкционированных самим президентом. В 1999 году, в целях окончательного перехода, Халк Маслахаты Туркменистана принял постановление о «навечном утверждении туркменского языка и туркменского национального алфавита в деятельности органов государственного управления, во всех сферах жизни независимого Туркменистана».
Другим ключевым связным элементом (этно)языковой политики Туркменистана 1990-х была туркменизация политической и общественной жизни страны путем вытеснения русского языка из всех сфер и ограничений по изучению и использованию национальными меньшинствами своих языков, включая запрет на создание национально-культурных организаций.
Несмотря на заявленную политику трёхъязычного обучения (туркменский, русский, английский), образование на русском языке было существенно ограничено путем ликвидации школ с русским языком обучения, учебных программ на русском языке в высших учебных заведениях страны, курсов профессиональной переподготовки учителей русского языка.
Жёсткие ограничения также действовали и в сфере СМИ. Единственным туркменским СМИ на русском языке осталась газета Нейтральный Туркменистан. К началу 2000-х, в Туркменистане перестали выпускаться печатные материалы, радио-, и телепередачи на русском языке, запрещена подписка на иностранные периодические издания.
Кроме того, на позицию русского языка в стране повлияла и конкуренция со стороны турецкого и, в меньшей степени, английского языков. Усиление позиций турецкого языка было обусловлено развитием тесных двусторонних отношений между Туркменистаном и Турцией, что привело к расширению деятельности турецких компаний в Туркменистане, а также культурно-лингвистической близости туркмен и турков. В Туркменистане открылась сеть туркмено-турецких лицеев и Международный Туркмено-Турецкий Университет, обрели популярность турецкие телеканалы и медиа продукты.
Знание турецкого языка также повышало возможности туркмен в получении качественного образования в самой Турции с целью дальнейшего трудоустройства в этой стране. С учётом лояльного миграционного законодательства, Турция стала главным направлением трудовой миграции туркмен.
С приходом к власти Гурбангулы Бердымухамедова в 2007 году, языковая политика стала адаптироваться к новом политическому курсу, направленному на расширение торгово-экономических связей страны и её более глубокой интеграции в мировые экономические процессы, с чем возрастает и необходимость обучения иностранным языкам.
В 2013 году, в Туркменистане был принят Закон об образовании в новой редакции, в котором подчёркивается значимость обучения иностранным языкам, прежде всего официальным рабочим языкам ООН, включая русский язык. Изучение иностранных языков включается в общеобразовательные и профессиональные образовательные программы в качестве обязательных предметов. Вместе с тем, Закон также устанавливает, что туркменский язык является основным языком обучения и воспитания в образовательных учреждениях всех типов, независимо от их форм собственности.
Несмотря на это, изменения в языковой политике не привели к усилению позиций русского языка. Языковая политика формируется государственными органами по своему усмотрению с жёстким административным контролем и характеризуется отсутствием общественных обсуждений и вовлеченности гражданского общества. В Туркменистане по-прежнему нет общественных объединений представляющих интересы национальных меньшинств.
Языковая политика Казахстана
Дисклеймер: подробнее о том, как проводится языковая политика в Казахстане, и чему Казахстан может научиться у других стран в вопросе развития государственного языка, можно почитать в отдельном материале Factcheck.kz.
По данным переписи населения, прошедшей в Казахстане в 2021 году, 80% жителей Республики сообщили о том, что владеют казахским языком. При этом 73,7% ответили, что свободно говорят на казахском, 79,9% — что свободно читают, и лишь 42,9% — что свободно пишут. Использовали казахский язык в повседневной жизни, по данным переписи, 61,5%. Среди русского населения казахским на уровне понимания устной речи владеют около 25%. На такой же уровень русского языка оценили свое знание 79.5% казахов и почти 65% ответили, что свободно говорят по-русски.
Согласно Конституции страны и закону «О языках в Республике Казахстан», принятому 11 июля 1997 года на казахском языке, имеющем статус государственного, должна вестись работа во всех сферах, включая законодательство, судебные процессы, бизнес и управление государством. Русский язык получил статус официального и используется наравне с казахским в государственных органах и органах местного самоуправления. Однако на деле довлеет и во многих других сферах, как, например, судопроизводство и учебная литература для вузов.
В Центральной Азии Казахстан имеет самую большую русскую диаспору — 2,8 млн человек, согласно переписи 2021 года.
За время независимости государство приняло ряд программ, направленных на развитие казахского языка. Одной из, вероятно, самых основных считается Государственная программа функционирования и развития языков. С 1998 года по 2019 год были приняты три подобные программы (1, 2, 3). В 2019 году правительство разработало программу по реализации языковой политики на 2020-2025 годы. Однако уже 16 октября 2023 года была утверждена новая Концепция развития языковой политики на 2023-2029 годы, а программа по реализации языковой политики утратила силу.
Одна из ключевых реформ, которая «кочует» из программы в программу, переход казахского языка на латинскую графику. Согласно плану, выдвинутому первым президентом Нурсултаном Назарбаевым ещё в 2012 году, полный переход должен завершиться уже к 2025 году. Для достижения этого единый стандарт алфавита должен быть принят ещё в 2017 году, а к 2023 году 20% населения должны были свободно использовать алфавит. Однако реализация инициативы оказалась затруднительной и окончательный стандарт латинской графики не принят до сих пор.
Вместе с тем, эксперты беспокоятся, что полноценный переход на латиницу может затормозить развитие казахского языка, если обучение языку и перевод всей литературы не будут выполняться чётко и своевременно. В случае последнего, возможно, получится избежать опыта Узбекистана и Туркменистана.
Другим важным компонентом госпрограмм является издание литературы на государственном языке. Должна переводиться на казахский язык и мировая литература, в том числе научная. Естественно, пока в этом процессе используется кириллица. Между тем, по словам социолингвиста, профессора Университета КИМЭП Жулдыз Смагуловой, в высших учебных заведениях всё ещё не хватает качественных учебных материалов на казахском языке.
Но главная проблема, как отмечает Смагулова — несформированность интеллектуального научного и креативного класса, способного воспроизводить и производить знания на казахском языке.
По мнению экспертов, опрошенных Factcheck.kz, деятельность государства неэффективна с одной стороны из-за ригидности системы, которая противится внедрению новых подходов и методов, а с другой – из-за оппортунистического отношения руководителей ведомств, которые используют языковую политику для получения политических очков, предлагая новые реформы, когда предыдущие проекты еще не были реализованы. Важную негативную роль играет и коррупция, а также отсутствие чёткого планирования и анализа реформ, и, возможно, как следствие всего этого — нацеленность на агитацию.
Количество говорящих на государственном языке за годы независимости безусловно возросло. Но таким раскладом правительство во многом обязано демографическим изменениям и частным низовым инициативам, факторам, которых всё ещё недостаточно, чтобы достичь владения языком всем населением.
Материал подготовлен журналисткой Factcheck.kz Мариям Оспановой, журналисткой Kloop.kg Зулайкой Алмаз, журналисткой «Бумаги» Витой Чикнаевой, независимым исследователем Рустамом Мухамедовым и замглавредом Anhor.uz Бобуром Каримовым.
Опубликовано при поддержке «Медиасети»
Для того что бы оставить комментарий необходимо авторизоваться.