Наша коллега, российский фактчекер Таша Соколова, уже третий месяц волонтёрит в московской коронавирусной больнице. Мы попросили её вести дневник и делимся с вами третьей частью записей (по ссылкам — первая и вторая часть дневников).
Информация о правильном поведении, мерах предосторожности, путях заражения и история попадания нового вируса в человеческую популяцию изложены во всех официальных источниках. Сложно представить себе сейчас СМИ, которое не писало бы о «короне» — даже кулинарные медиа описывают рецепты, подходящие для самоизоляции, а на сайтах о шоу-бизнесе появляются заметки, кто из знаменитостей подхватил пресловутую болезнь. Простой поиск в интернете дает точные и достоверные ответы на большинство вопросов, при этом доля людей, верящих в теории заговоров и народные средства лечения остается угрожающе высокой. В этой части дневника я хочу написать о заблуждениях относительно коронавируса, с которыми столкнулась лично.
Не так страшен чёрт…
Некоторые считают, что «коронавирус не страшнее сезонного гриппа». Сторонников этой идеи я встречаю в основном в виртуальном пространстве. Заболев, испытав на себе все «прелести» изматывающего кашля, одышки, настигающей на пол-пути из кровати в туалет, «скачущей» температуры, они сдаются, звонят в «скорую» и попадают к нам. Глухим из-под кислородной маски голосом они с первых слов раскаиваются, признаются, что не верили в серьезность заболевания. Рассказывают о разном — кто на даче с друзьями отдыхал, кто в гости ходил через день, другие работали, несмотря на запрет, — клеили реснички и пилили ногти карантинным модницам. Всегда добавляют, что друзья и клиенты тоже не верили в опасность коронавируса.
После этого, если хватает сил, они начинают сдавать — с истовостью советских доносчиков — называют имена, адреса, телефоны контактных лиц. Почти все, как мантру, твердят одну фразу — «я вот думал, что коронавирус не страшнее простуды, а с простудой я никогда в больницу не попадал». К счастью, обзвон их также неверящих в пандемию друзей и клиентов — не наша обязанность, мы только записываем данные, а от нас они передаются в общую базу оперативного штаба по контролю ситуации с коронавирусом. В колл-центре этого ведомства работают совсем другие профессионалы — их анкетирование напоминает допрос в гестапо.
Однажды я слышала такой опрос. Тон у говорящего был строго-угрожающий. С того конца провода больного сразу проинформировали о возможности наступления уголовной и административной ответственности, а затем спрашивали о контактах: «вы говорите правду? вы осознаете свою ответственность?» — следовало напоминание после каждого ответа. Такие звонки предстоят каждому инфицированному — врачу ли, заболевшему на работе, бабушке, которой внуки продукты под дверь ставили, или мастерице ногтевого сервиса. Звонящих почти не волнует состояние пациента — разве что ИВЛ им преграда, всем другим — хоть на кислороде, хоть нет — приходится, пересиливая одышку, отвечать.
Неверящяя Н. — ухоженная женщина, ей нет и 40. Во время анкетирования рассказывает, что живёт с мужем и шестилетним сыном. Говорит, что ни в магазин, ни в аптеку, ни в поликлинику не ходила ни она, ни муж. Он вообще программист и давно работает из дома, продукты они заказывают через доставку. Только вот она ходила с сыном гулять на детскую площадку возле подъезда — «это ведь не считается! Да и руки мы всегда после улицы мыли». Из разговора выясняется, что первым в семье заболел сын, болезнь протекает в легкой форме. После опроса о контактах я объясняю, что теперь её семья на карантине, им ещё позвонят, всё расскажут, согласуют время взятия анализов.
«И что, ребенку теперь не гулять? — начинает она возмущаться. — Он же активный, в таком возрасте надо много бегать, а иначе он капризничает. Да и в школу ему уже осенью, пусть наиграется. Вот у вас дети есть? Нет, тогда вы и не поймёте!». А я понимаю другое — если ходили только на детскую площадку, значит и вирус оттуда принесли. Но убеждать и объяснять — не моя обязанность, для этого Оперштаб есть.
Через несколько дней Н. мне поведала, что в больницу попал и муж, а к сыну, чтобы его не отправили в инфекционный детский стационар, переехала его бабушка, мама мужа. На моё «да вы что наделали? К ребенку с “короной” — и пожилого человека, который в группе риска», я получила стандартную отповедь «своих детей нет — молчи».
Ещё через пару дней она уже без привычной бравады сообщила, что сына всё-таки увезли в больницу, потому что плохо стало и бабушке, её госпитализировали. Как она расскажет потом, бабушка умерла буквально через несколько дней. Н. ставилось с каждым днём только хуже, как-то ночью она начала критически задыхаться, её перевели в реанимацию. Проведя четверо суток на ИВЛ, она скончалась. На линейке первого сентября с сыном Н. не будет ни матери, ни бабушки.
Карантинные посиделки
Или вот К. — ей сильно за 90, она относится к той возрастной группе, когда самоизоляция является обязательной. Распрашиваю, ходила ли она куда-то. — «Нет, сидела дома, продукты все ставили под дверь». Размышляю про себя, как же она могла заразиться. Почти наугад спрашиваю, не приходили ли к ней гости. «Да как не приходили — приходили. Подружки, соседки по подъезду, они же тоже на самоизоляции, скучно нам. Ну вот и они принесли домашней наливочки, а я уж стол накрыла. Надо же веселиться на старости лет».
А вот и путь передачи!
— Бабуль, ну вот и понятно, откуда вы заболели. Кто-то из них вирус и принёс».
— Да ладно? Узнаю, кто из этих старых шлюх меня заразил, убью на месте!.
К. оказалась крепкая, полежала в отделении, прокапали, полечили, и она вернулась домой. Как она говорила: «Я фашистов победила и до самого Берлина гнала, неужели какой-то подлый вирус меня победит?». А ещё она за ужином всегда просила добавить ей в чай медицинского спирта — для внутренней дезинфекции…
«Коронавируса не существует!»
«Отрицатели» бывают разной степени опасности. Самые сложные из них те, кто в принципе считает, что коронавируса не существует. А раз нет возбудителя — значит не может быть и вызванной им пневмонии. «Значит у меня что-то другое, а что — вы сами понять не можете», — заявляют самые безобидные из них. При этом они понимают, что больны и покорно принимают назначенное лечение. При выписке одна из таких очень удивилась, увидев в документах фразу «коронавирусная инфекция»:
Вы что, за все время, что я здесь лежу, так и не выяснили, что со мной? И это врачи называется, за что вам только деньги такие платят.
Спорить с ней я не стала, как и объяснять, что врачи бы не стали помогать ей собирать вещи и везти в кресле-каталке до выхода, что мы добровольцы и ни копейки за это не получаем.
Лирическое отступление номер 1
Денег мы действительно ни за что не получаем. На работе нас кормят, а недоеденное можно забрать домой. Иногда нас пропускают бесплатно в метро, если показать справку из больницы. Но это на усмотрение контролера, некоторые ворчат «тоже мне, льготники нашлись».
А вот однажды пациент попытался дать мне денег. К нам зашла врач из другого отделения и попросила одного пациента — своего тестя — вывезти не к общему санитарному такси, а на обычную парковку — там его заберет её муж. Пациент сам передвигался, просто правила такие — на выписку на кресле. Её тестя я знала неплохо — лежал он у нас достаточно долго, мерила ему до этого температуру и сатурацию и приносила воду. До парковки — пять этажей на лифте и метров 100 по гладкому асфальту. И вот за это (или и за все предыдущее?) — он начал совать мне деньги, едва мы оказались на улице. Ситуация одновременно комичная и драматичная — во-первых, никто и никогда до этого не пытался дать мне денег, да и я таким не страдала, во-вторых, он пытался незаметно дать денег человеку, закованному в полностью непроницаемый костюм.
— Вы меня лечили, вам и так мало плотят, надо-надо!
— Мне от вас надо только, чтобы вы не болели и к нам больше попадали. И лечила вас не я, а врачи.
— Ну так им передайте! Я давал, а они не берут. Может от вас возьмут? (лезет в сумку ещё за деньгами)
— Ничего я передавать не буду и сама не возьму, а будете безобразничать — вашей невестке нажалуюсь!
— Ну а чем мне вас тогда отблагодарить?
— Вот вы в Бога верите?
— Верю конечно.
— Тогда молитесь за нас всех, что не заболели. А за тех, кто болеет, чтобы выздоровели.
К нам навстречу идет его сын. Помогаю встать с коляски, прощаемся. «Я буду за вас молиться. Утром и вечером, обещаю» — говорит он мне на прощание.
«Я вот вас сейчас заражу, а вы не заболеете, потому что коронавируса нет…»
Поступила М., слегка за 40. Ничего особенного в анамнезе — «Наркотики, алкоголь — отрицает, аллергии на препараты — отрицает, ВИЧ и вирусный гепатит — отрицает. Социальная группа — замужем, работает. Условия проживания — удовлетворительные».
Насчет «удовлетворительные» — так пишут всем, даже если вас из пентхауса госпитализируют. Поступила она ночью, поэтому придя на смену, я заглянула, повесила ей над кроватью обходной лист как новенькой, и начала стандартный опрос — персональные данные удалось узнать без труда, а вот на моменте контактов М. напряглась. «А что это я вам должна всё рассказывать? Вы что, из прокуратуры? У меня есть личная тайна — с кем я общаюсь и куда хожу». Убеждаю, что так же лучше для её друзей и близких — они узнают, что контактны по коронавирусу, и не будут распространять болезнь дальше. Тут прозвенел первый звоночек — «По коронавирусу? Вы что вы вообще несёте? Вы совсем тут с ума посходили? Нет никакого коронавируса, вам что в медуниверситете не рассказывали?». Терпеливо объясняю, что я волонтёрка, в медуниверситете не училась, но данные о контактах собрать нужно.
«Так не училииииись? Ну тогда понятно, почему вы ничего не знаете. Я вам всё объясню — никакого такого вируса не существует, со мной все в порядке, видите, мне даже кислородная маска не нужна. Это всё специально так придумали, заразиться им нельзя. А что вы все в защите, в масках и очках? Неужели мне не верите? Ну хорошо, ни с кем я, кроме мужа не контактировала, так устроит?».
Вообще-то не устроит, я сразу вижу неискренность, но детектора лжи у нас не предусмотрено, а узнать ничего больше я не смогла.
Закончила с другими поступившими, вернулась в ординаторскую. Зайдя, вслух объявила, что пациентка М. — очередная отрицательница. Посмеялись. Её отрицание продолжилось во время обхода — она убеждала врачей, что коронавируса не существует. А, когда врач наклонился к ней с пульсоксиметром, она попыталась сорвать респиратор (который благо крепится двумя резинками в обхват головы) и плюнула во врачей. «Я вот вас сейчас заражу, а вы не заболеете, потому что коронавируса нет», — кричала она… По-хорошему, надо было вызывать Росгвардию, круглосуточно дежурящую на территории, оформлять это всё. Но спасли тугие резинки респиратора и защитные костюмы. В карте был указан телефон родственников — взяла её мама, ни в агрессии, ни в психических расстройствах пациентка ранее не замечена. В итоге, её привязали, на всякий случай. Такие отрицатели что угодно могут сделать.
«Жёлтая угроза», масоны и рептилоиды
Помимо отрицателей, есть конспирологи. Тут подтипов куда больше.
Вот, например, конспирологи-ксенофобы. От неверящих они выгодно отличаются — в вирус они верят и лечиться хотят. Просто точно знают, что вирус придумали в Китае или США.
Синофобы ужасно боятся, что мы будем лечить их китайскими препаратами — ведь станет ещё хуже. И рассказывают, что выбросили все вещи с ярлычками «Made in China» — «вдруг они и туда чего подмешали». А вот сторонники теории, что вирус сбежал из американской лаборатории, опасливо косятся на мой iPhone, помещённый в защитный чехол и висящий на шее.
Лирическое отступление номер 2
Разговаривала я со своей знакомой Анжелой (тут нет врачебной тайны, можно называть все имена) — вне больницы, она здорова, преподаватель хореографии по образованию, уже несколько лет домохозяйка.
— Таша, скажи мне, ты видишь ситуацию изнутри, ну ведь правда, что вирус выведен в китайской биолаборатории?
— Анжел, ну что ты такое говоришь? Стали бы китайцы устраивать у себя пандемию, сама подумай!
— Да, действительно… Тогда в американской, наверное?
— Анжел, ты же знаешь, что США сейчас самая пострадавшая страна, они что, разработали бы био-оружие, не имея вакцины?
— Хм.. и правда. Вот, спасибо, я всё поняла. То есть это Россия — сама разработала, сама и заболела. Только у нас все так бывает, верно?
— …
«Марсианка гадит»
Самые забавные из них — уфофобы (боящиеся НЛО и инопланетян — Ред.), но их мало — «вы знаете, в октябре в Китае упал метеорит — вот именно на нём из космоса и прилетел коронавирус!». А логика тут железная — до метеорита вируса не было — после появился. «После — не значит вследствие», но попробуй объясни. Хотя с уфофобами больших проблем нет — им сочувственно киваешь головой, и спокойно занимаешься своими делами. Они понимают, что увлажненный высокопоточный кислород упрощает дыхание, капельницы и таблетки лечат, а близких они могут заразить «занесенной из космоса заразой», поэтому спокойно соглашаются соблюдать положенный двухнедельный карантин.
Про технофобов отдельная история — этот подтип уверен, что коронавирус вызван или передается через сотовую связь. И пока в Великобритании такие, какие как они, громят вышки 5G, наши просто умоляют забрать их телефон и поместить в «свинцовый сейф». А желательно и телефон соседа по палате, и вообще всего отделения. С огромным недоверием они относятся к бесконтактным термометрам — это же наверняка тоже 5G. «А ещё там батарейки, и они нас облучают», — особенно эти страхи обостряются, когда термометр подносишь к шее или ко лбу — «сразу в мозг!».
И вот мы подобрались к самому страшному подтипу конспирологов — к «чипизаторам». Они вообще не верят в доказательную медицину — в каждой капельнице им мерещатся наночипы, созданные, чтобы их контролировать. А ещё в таблетках и ингаляциях.
Одни волнуются: «А вас уже чипировали? Это больно? А ощущения сохраняются?», другие негодуют, обращаясь к соседям по палате: «не позволяйте им ставить вам капельницы, в них чипы. Нас всех Билл Гейтс поработит. Это все Путин придумал. Под руководством Трампа изобрели, чтобы нас обработать. Это Си Цзиньпинь, они так Дальний Восток отобрать хотят».
Третьи обвиняют: «Вы уже чипированные, поэтому верите! Я без единой прививки со школы, когда обязали, и с тех пор ничем не болела. Это вы меня через прививку чипировать будете. Ну или через капельницу! Не позволю».
А четвертые боязливо спрашивают: «Ну ведь вас уже чипировали, и как оно? Вкусы и запахи вернулись? что изменилось?». Пожалуй, рейтинг самых странных возглавляет вопрос «вас же чипировали, скажите, а спать после этого нужно? Ну вообще спать, хоть иногда? Или можно сутками работать?». Эта конспирология порой принимает опасные масштабы — так, одна каждый день просила у меня ножницы и нож, говорила, что чувствует, где у неё чип, и хочет его вырезать. К счастью, никаких острых предметов в палатах нет, поэтому «прямо с чипом» и выписали.
«Обыкновенные люди… в общем, напоминают прежних…»
Перефразируя Булгакова, можно сказать, что сегодня людей «испортил» не квартирный, а карантинный вопрос. Самые многочисленные пациенты — вообще не отрицатели или конспирологи, к этой категории относятся все, кто говорит «а мне так неудобно». Например, нежелающие носить медицинскую маску по нижнему краю глазницы. Пациентка Т. — уже пенсионерка, но под возрастную самоизоляцию не попадает, по её словам, она строго соблюдала все правила — в магазин строго утром, когда покупателей мало, всегда носила маску и перчатки. «И как только смогла-то заболеть», — сокрушается она.
А потом я везу её на КТ (при выходе за пределы палаты маска для пациентов обязательна) и она удобно располагает её на лице, надежно прикрыв подбородок, щеки, рот, но не нос. «А мне так неудобно, дышать тяжело», — объясняет она. Оказывается, и в магазин она маску носила именно так. Больше вопросов, как же получилось, что соблюдая меры предосторожности, она заболела, я от неё не слышала.
Встречаются, наконец, совсем странные пациенты. Вроде бы в вирус они верят, конспирологией не отличаются, но ведут себя крайне неразумно. Поступила к нам Л. — бабушка под 80, передвигается только в ходунках. Из контактов — только соцработница, которая приносила продукты и помогала по дому. «А в последний раз она пришла — было видно, что болеет. Но она успокоила меня, что сезонная простуда (дело было еще в начале апреля, когда в Москве было довольно холодно)».
Соцработницу звали П., номер её мобильного мне подсказала патронажная служба. Ото дня, когда Л. навестила соцработница, до госпитализации Л. прошло больше недели. Голос на том конце провода сразу мне почему-то показался неприятным.
— Да, и чёёё? — протянула П. — мне работать перестать надо было что ли? Я парацетамол выпила утром и пошла на работу.
— Вам необходимо сдать анализы на подтверждение коронавируса и соблюдать карантин.
— Ой, ну ладно, сдам завтра. Сегодня мне еще к трём подопечным нужно.
— Но вы же потенциально заразны, вам нельзя идти к пенсионерам, они в группе риска.
— Это я что, без работы останусь?
После долгих препирательств с её стороны и объяснений с моей, П. согласилась прийти в поликлинику и сдать тест. Позже КТ показала у нее более 30% поражения легких, её госпитализировали. При 3-4 подопечных в день, она могла заразить от 15 человек. Сколько из них заболело на самом деле, мне неизвестно. П. поступила не к нам в отделение, опрашивали её там, ещё и Оперштаб наверняка ей звонил. Знаю только, что заражённая ею Л. переболела хоть и тяжело, но выздоровела.
В заключение хочу сказать, что мы, волонтёры «красной зоны», неукоснительно соблюдаем все рекомендации по безопасности и не верим ни в какие теории заговора. И до сих пор ни один из нас (а мы регулярно сдаем анализы) не заболел. Жду следующих результатов анализа, но почти уверена, что и они будут отрицательными.
Материал написан не только по личным наблюдениям автора из 1 хирургического отделения ГКБ 52, но включает в себя и эпизод, рассказанный другими волонтёрами. Рассказ был приведён также в формате дневника от первого лица, дабы исключить раскрытие врачебной тайны.
Для того что бы оставить комментарий необходимо авторизоваться.