Материал обновлён 26 сентября 2021 года. Добавлены данные из пресс-релиза МИОР и краткое методическое пояснение к данным отчёта Google по запросам от государственных органов.
В казнете продолжается обсуждение поправок в законодательство, которые могут ограничить для казахстанцев доступ к популярным соцсетям и мессенджерам.
Речь идёт о поправках, предложенных депутатами мажилиса Айдосом Сарымом и Динарой Закиевой в рамках законопроекта «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам защиты прав ребенка». Согласно им, иностранные IT-гиганты обязаны открыть представительства или юрлица в Казахстане, а руководителями этих представительств должны быть назначены граждане Казахстана. В случае невыполнения условий в течение 6 месяцев после введения в действие поправок, деятельность платформ, принадлежащих IT-компаниям, может ограничиваться.
Утверждается, что упомянутые поправки будут использоваться для защиты казахстанских детей от кибербуллинга в сети путём блокировки и удаления противоправного контента. Однако представители гражданского общества и журналисты считают, что эти нормы могут быть использованы властями для получения большего контроля над интернетом. Кроме того, учитывая требования, перечисленные в поправках, есть опасения, что IT-платформы скорее предпочтут не иметь дело с Казахстаном, чем открывать в стране свои филиалы.
Подробнее о поправках, их невероятной схожести с российским законодательством, и о том, как новые изменения могут повлиять на рядовых казахстанцев, мы писали в отдельной статье.
После того, как общественность обратила внимание на документ, инициаторы поправок решили разъяснить свою позицию. В частности, депутат Сарым дал СМИ несколько интервью (здесь, здесь и здесь), в которых рассказал, что предлагаемые поправки ни в коем случае не приведут к блокировке социальных сетей и мессенджеров, а предназначены для защиты здоровья и безопасности граждан. Он также заверил журналистов, что нормы могут быть изменены или дополнены.
15 сентября законопроект был одобрен мажилисом в первом чтении. До полного принятия ему нужно пройти ещё несколько этапов. Между тем Factcheck.kz решил проверить некоторые особо важные аргументы, которые Айдос Сарым озвучил в своих интервью. Рассматриваем в первую очередь вопросы, касающиеся блокировки соцсетей и блокировки неугодного казахстанским властям контента. А также разбираем вопросы экономики — так ли выгоден для соцсетей казахстанский рынок.
Утверждение: Нам важен не офис как таковой, а живые люди, менеджеры, которые будут сотрудничать с нашими судами или чиновниками. Поэтому представительства могут быть в теории даже виртуальными
Айдос Сарым в интервью Exclusive.kz
Вердикт: Манипуляция
В теории представительства, наверное, и могут быть виртуальными, хотя пока не совсем понятно, как это должно выглядеть — в законе об этом ни слова, соответственно, не прописан ни механизм, ни формат, ни степень виртуальности. Однако де-юре, если поправки будут приняты в нынешнем их виде (как они были представлены и приняты в чтении 15 сентября), представительства должны будут находиться на территории Казахстана. Поэтому между «теорией» депутата и практикой — очевидная пропасть. Согласно казахстанскому законодательству, юридический адрес должен совпадать с фактическим, и это вряд ли может быть доменом или IP-адресом.
В поправке №58, предложенной депутатами Сарымом и Закиевой, написано:
«Для осуществления деятельности на территории Республики Казахстан собственники и (или) иные законные представители иностранной онлайн-платформы или сервиса обмена мгновенными сообщениями проводят обязательную государственную регистрацию юридического лица или учетную регистрацию филиала (представительства) иностранных юридических лиц в порядке, установленном законодательством Республики Казахстан о государственной регистрации юридических лиц и учетной регистрации филиалов и представительств».
Государственная регистрация юрлица или учетная регистрация филиала уже подразумевает регистрацию на территории Казахстана. Если же речь не идёт о том, чтобы представительство по факту находилось на территории страны, то, вероятно, в дальнейшей работе над документом следует изменить формулировку данного пункта.
Впрочем, наличие физического филиала в Казахстане может быть действительно признано ненужным. Смоделируем ситуацию гипотетического «виртуального» офиса. Скажем, посредством общения в Zoom (тоже иностранный сервис). Это в любом случае граждане Казахстана, которые вынуждены будут подчиняться Уполномоченному органу (УО), который при принятии поправок сможет без участия прокуратуры и суда выписывать постановления об удалении контента. И в случае несогласия с решением УО получает прямейшую возможность давления на казахстанских представителей.
Мировые тренды и «национализация интернета»
Утверждение: В Германии с 2017 года работает закон о мерах в отношении соцсетей, который обязывает такие компании, как Фейсбук, Твиттер и так далее удалять риторику вражды и ненависти, не допускать кибербуллинга, травли женщин и детей, вообще оперативно удалять противоправный контент по 22 разделам уголовного кодекса. И санкции там очень суровые: штрафы до 50 миллионов евро! Есть сроки и процедуры такого реагирования, порядок и регламент удаления контента. Полагаю, что наше государство имеет право защищать своих граждан в соцсетях с не меньшими основаниями, чем бундесправительство Германии. Аналогичные законы приняты в целом ряде стран, включая Россию, Сингапур, Турцию и так далее. Вообще говоря, «национализация» пространства интернета, социальных сетей — это мировая практика.
Айдос Сарым в интервью Exclusive.kz
Вердикт: Правда и манипуляция
В чём правда: В Германии действительно существует закон под названием Netzwerkdurchsetzungsgesetz, по которому соцсети обязаны удалять противоправный, с точки зрения германского законодательства, контент и могут быть оштрафованы на серьезные суммы. Удалять, кстати, без решения прокуратуры или суда. Правда и в том, что не первый год существует тренд на «национализацию» интернета или «суверенный интернет». Так что казахстанские законодатели не одиноки в своих стремлениях.
В чём манипуляция: Айдос Сарым умалчивает о том, что германский закон был принят с большим сопротивлением и критикой как внутри Германии, так и со стороны международных организаций. Эксперты при обсуждении прямо называли его антиконституционным, а итоги его применения на протяжении трёх лет вызывают постоянную критику. Закон критиковался со стороны Human Rights Watch, а в докладе ООН закон был назван «карательным и способным подорвать свободу выражения в демократических обществах». Впрочем, сравнение с Германией по всем параметрам не в пользу Казахстана — от экономики и размера аудитории, до уровня свободы слова, демократии, сбалансированности политической системы и законодательства в целом.
В чём основная критика NetzDG: Для заявителя не предусмотрено никакой ответственности, кто угодно может пожаловаться на что угодно. И это даёт возможность для массовых жалоб на неугодный властям или какой-либо группе влияния, но не нарушающий закон контент. При требовании к платформам удалить незаконный контент за 24 часа после жалобы (для спорных случаев — до 7 дней) любой корпорации проще на всякий случай, чем разбираться, действительно ли он нарушает закон и выплачивать штраф размером до 50 млн евро. Это не означает, что это происходит именно так, но когда есть таковая (легальная) возможность — вопрос времени, когда она будет использована в целях влияния.
Справедливости ради отметим, что есть позиции и в защиту данного закона, пусть и спорные, но более логично обоснованные, чем позиции казахстанских законодателей. Да и сама механика подачи заявки в рамках NetzDG достаточно прозрачна и понятна, в отличие от казахстанского проекта. См. отчёты Facebook по удалённому в рамках этого закона контенту.
Тем не менее, остаётся дискуссионным вопрос, не является ли он избыточным, когда есть внутренние правила платформы, и не стоило бы вести диалог на уровне изменений во внутренних правилах? Для наглядности: Из 1276 удаленных или заблокированных Facebook постов с июля по декабрь 2020 года 1122 были удалены за нарушение правил платформы, и лишь 154 не нарушали правил, но были заблокированы в Германии в рамках NetzDG. При этом направлено было в рамках NetzDG 4211 жалоб. То есть: 70% жалоб были отклонены, не понравившиеся заявителям посты не нарушали ни правил сообщества, ни законов Германии.
Второй момент, о котором не говорит депутат: термины «национализация интернета» и «суверенный интернет» в приличном обществе используются в основном при разговоре о тоталитарных и авторитарных странах, принимающих попытки (и порой успешные) к ограничению пользователей и свободы распространения и доступа к информации. В странах, о которых мы говорим в ключе «суверенного интернета» блокируются соцсети, мессенджеры, сайты международных СМИ, в Китае заблокированы все продукты Google и Facebook, c 2021 года заблокирован сайт BBC. Индия блокирует соцсети, а законы Сингапура в отношении СМИ и контента в соцсетях едва ли можно считать образцом. Разве что образцом для подавления инакомыслия.
Немецкий Netzwerkdurchsetzungsgesetz, который поминает Айдос Сарым, при всей критике закона, к «национализации интернета» никакого отношения не имеет. И ставить его в один ряд примеров с российскими или турецкими законами также некорректно. В России, Казахстане, Турции, Сингапуре интернет и так не свободен, а наши страны находятся среди аутсайдеров по показателям свободы слова и доступа к информации, например, в рейтинге «Репортёров без границ» (Казахстан — 155 место, Россия — 150, Турция — 153, а Сингапур вообще на 160 месте среди 179 оцениваемых стран), в отличие от Германии (13 место в 2021 году).
При этом опять же, для полноты картины, отметим существующий в странах первого мира тренд на контроль за перепиской пользователей с целью выявления противоправных действий. Кстати, тоже под эгидой защиты детей. Так, Европарламент принял в этом году спорный (правда, временный) закон, позволяющий сканировать переписку пользователей. Также существует тренд на защиту собственных IT-компаний от глобальных монополистов, и тренд на блокировку и удаление террористического контента. И это тоже вызывает большие дискуссии и критику. Но вопрос о блокировке самих соцсетей на повестке нигде особо не стоит.
Рекламный рынок как аргумент
Утверждение: Полагаю, что часть прибылей техногигантов, пусть и не такая значительная, как скажем, от больших рынков, поступает от их казахских пользователей. Если так, то уважающая себя и уважающая свою аудиторию, своих пользователей компания может принять на работу несколько контент-менеджеров, знающих казахский и русский языки и посадить их у себя в Купертино или Силиконовой долине
Айдос Сарым в интервью Exclusive.kz
Вердикт: Манипуляция
В том же пункте №58 поправок написано, что «руководителями филиалов (представительств) иностранной онлайн-платформы или сервиса обмена мгновенными сообщениями на территории Республики Казахстан не могут быть иностранцы либо лица без гражданства».
Между тем в аргументе депутата не совсем понятно, идёт ли речь именно о гражданах Казахстана, которые должны будут работать в силиконовой долине, или о любом человеке, который по случаю знает казахский и русский язык. Например, подойдёт ли на роль «контент-менеджера» этнический казах, имеющий американское гражданство и говорящий по-казахски? По поправкам в их текущем виде — нет: как мы и говорили выше, они предусматривают регистрацию юридического лица на территории Казахстана и руководителя — гражданина РК, а не наём сотрудников, знающих казахский язык, так что и тут г-н Сарым искажает смысл собственноручно написанных законодательных инициатив.
Рынок рекламы: нужны ли техногигантам офисы в Казахстане?
Айдос Сарым, среди прочего, упомянул тот факт, что компании-техногиганты, такие как Facebook, Twitter, Youtube и пр. зарабатывают миллиарды долларов на рекламе и просмотрах.
Нам стало любопытно оценить рынок: сколько зарабатывает, скажем, Facebook на рекламе в казахстанском сегменте. И сумма действительно неплохая (для сравнения мы возьмём рынок России, как самой близкой экономически и довольно близкой культурно страны СНГ. К тому же, рекламные рынки наших стран пропорциональны, а расходы рекламодателя на контакт с пользователем различаются лишь на доли процентов)
Прогноз на 2021 год — 163 миллиона долларов США. Это сумма, в 1,3 раза превышающая, например, сумму казахстанского госинформзаказа. При этом именно ФБ (и его продукт Инстаграм) занимают до 90% рынка рекламы в соцсетях (YouTube исключён из данной статистики). В таблице ниже — сравнение покрытия рекламного рынка ключевыми игроками.
Тем не менее, при доле рынка почти в 3,5 раз большей в денежном выражении, чем в Казахстане, открывать представительство в России Facebook не торопится, несмотря на кураж российских законодателей. А это один из аргументов, который приводят сторонники поправок. Представительства в Турции также не открыты, несмотря на обещания и растущие штрафы.
И раз уж одним из образцов для нас предлагают Германию, давайте посмотрим, каков рекламный рынок у Facebook и в этой стране
Предполагается, что на рынке в Германии Facebook в 2021 году получит 2 млрд 243 млн долларов, в Казахстане 146,7 млн, в России — 564 млн.
Говоря о представительствах, также стоит обратить внимание на то, где и сколько представительств имеют IT-гиганты по всему миру. Например, компания, которая на данный момент владеет самыми популярными социальными сетями и мессенджером, Facebook, имеет офисы в 34 странах (по другим данным — в 37 странах). В списке этих стран нет ни одной из бывшего СССР. Google имеет представительства в 39 странах (по другим данным — в 40-50 странах). Из стран бывшего СССР в этом списке есть лишь Россия. Twitter, по некоторым данным, открыл офисы лишь в 19 странах (18, если вычесть Гонконг, который указан как отдельная страна). Опять же все из них расположены либо в развитых странах, либо в стратегически важных регионах.
Между тем, обсуждая нюансы законотворчества, важно не забывать об основной декларируемой цели инициативы — борьба с кибербуллингом детей. И здесь, как мы уже рассуждали ранее, возникает сомнение в том, что упомянутые поправки о регистрации онлайн-платформ в Казахстане как-то помогут в решении этой серьёзной и комплексной проблемы.
Здесь стоит упомянуть также, что бизнес-составляющая соцсетей и мессенджеров работает не только в одну сторону. Благодаря соцсетям и мессенджерам огромное число казахстанцев наладили бизнес, зарабатывают, продвигают свои услуги или товары. Не говоря уже о важной социальной функции — сбор средств на благотворительные цели, консолидация помощи, выявление и обсуждение проблем, информирование населения.
Какие запросы на удаление отправляет Казахстан в Google?
Айдос Сарым в своих интервью говорит, что и «сейчас у правительства есть технологические и иные возможности, чтобы отключить соцсети». И он абсолютно прав. Статья 41-1 «Закона о связи» регулирует такую возможность и оговаривает условия использования «рубильника». То есть все правовые основания уже есть, у платформ есть правила, а Казахстан давно уже отправляет запросы на удаление контента техногигантам. И, конечно же, тотальное отключение соцсетей Казахстану невыгодно, как формулирует депутат: «Все понимают, что такое Facebook, Twitter, YouTube, какую роль они играют, в том числе образовательную, культурную и какую хотите. Никто себе в колено, в голову, живот стрелять не собирается. Мы понимаем социальные последствия».
Здесь возникает резонный вопрос. Если депутаты понимают важность соцсетей и мессенджеров для общества, последствия их отключения и вообще не планируют применять карательный «рубильник», зачем тогда предлагают эти нормы?
К чему новые поправки, и какой контент должны удалять соцсети? Для ответа на этот вопрос мы предлагаем взглянуть на статистику по запросам на удаление контента, направленных в Google казахстанскими государственными органами. С 2011 года таких запросов было 373 с общим числом элементов контента, упоминаемым в запросах, равным 192 503.
В подавляющем большинстве случаев запросы касались удаления контента на платформе Youtube, принадлежащей Google. В большинстве случаев причиной запроса на удаление указывалась «национальная безопасность» (мы не знаем, какой именно контент имеется в виду). На втором и третьем месте — «критика представителей власти» и «клевета». Причём со второй половины 2020 года больше запросов связаны именно с критикой представителей власти, чем с какими-либо другими причинами.
Понятно, что данные по продуктам Google могут отличаться от данных по Facebook (компания Цукерберга, к сожалению, не так открыта по части казахстанских запросов, как Google, и мы не имеем возможности сравнить). Однако эта статистика всё же наводит на размышления о том, что больше всего беспокоит наши государственные органы, и как мы видим — это не дети и кибербуллинг.
Интересно также, что за период с июля по декабрь 2020 года Google отклонил запросы по большей части элементов (98,4%), запрашиваемых на удаление госорганами. Впрочем, в самом Google указывают, что часто в запросах нет точной информации, или выясняется, что автор уже самостоятельно удалил контент.
Обновление от 26 сентября 2021 года: 25 сентября Министерство информации и общественного развития РК выпустило релиз, в котором сообщило, что информация отчёта Google, представленная в нашей статье, «не является исчерпывающей». И что за второе полугодие 2020 года МИОР отправило в Google 105 предупредительных писем, тогда как в отчёте компании за этот период сообщается о 49 запросах. Что по мнению пресс-службы МИОР является некорректной информацией
Впрочем, несовпадение данных вполне объяснимо, если внимательно прочитать методические материалы к отчёту. Google сообщает, что эти данные не являются исчерпывающими, и не учитывает в статистике запросов от государственных органов ряд писем. Так, например, не учитываются запросы на удаление изображений несовершеннолетних в сексуальном контексте, поскольку Google самостоятельно удаляет подобный контент, и «сложно отследить, в каких случаях удаление было произведено по требованию властей». То же касается и части экстремистского контента. Кроме того, некоторые обращения могут быть связаны с одинаковыми материалами, соответственно, они не считаются за два разных обращения. Таким образом, информация МИОР (смотрите разбивку по темам в релизе) не отменяет того факта, что значительное число запросов относилось к критике правительства.
Министерство информации и общественного развития согласилось предоставить нам все 105 отправленных в 2020 году запросов для сравнения. Мы, со своей стороны, отправили запрос в Google для более подробного разъяснения методики подсчёта. При получении новой информации, мы добавим её в данный материал, дабы дать читателям более полный контекст.
Итоги и некоторые выводы редакции
- Проверка аргументов Айдоса Сарыма позволяет нам заключить, что на данный момент они несколько не соответствуют содержанию инициированных им же самим поправок. В связи с этим мы посчитали их манипулятивными. Впрочем депутат всё же сделал оговорку о том, что условия в поправках представляют собой переговорную позицию, и что в дальнейшем они (условия) могут измениться. Надеемся, что это не просто слова.
- На сегодняшний день имеющиеся данные заставляют нас сомневаться в том, что иностранные IT-компании, такие как Facebook, Twitter, Youtube и прочие будут готовы сотрудничать с правительством Казахстана и открывать свои представительства, назначая руководителями граждан Казахстана. И дело здесь не только в размере рынка. Не первый год сталкиваясь с давлением со стороны авторитарных государств, эти корпорации прекрасно понимают, к чему может привести нахождение под казахстанской юрисдикцией. В том числе с точки зрения создания прецедента.
- При этом даже если, исходя из слов г-на Сарыма, техногигантам не придётся открывать никаких представительств на территории страны, есть определённые опасения касательно роста влияния уполномоченного органа, который сможет оказывать давление на будущих казахстанских представителей, нанятых этими компаниями.
- Между тем отчёт Google о количестве и характере запросов государственных органов на удаление контента показывает, что казахстанские власти чаще всего обеспокоены вопросами национальной безопасности (мы не знаем, какой именно контент имеется в виду), критики представителей власти и клеветы. И хотя такие факторы как национальная безопасность и клевета встречаются часто и в отчётах других стран, пункт «критика представителей власти» встречается гораздо реже (присутствуя, например, у таких стран как Бразилия и Филиппины) и вызывает у нас обоснованное беспокойство.
По сути казахстанские пользователи при принятии данных поправок оказываются в ситуации lose-lose: в случае, если Facebook и другие соцсети согласятся открыть филиалы или представительства на описанных условиях, возникают а) рычаг для подавления любого инакомыслия в соцсетях на вполне «законных» основаниях; б) риск ситуации, подобной германской, когда платформа не особо стремиться проверять законность контента, опасаясь штрафов — в отсутствие санкций за ложную жалобу это почва для манипуляций и создания устойчивых дискредитационных кампаний; в) как следствие — рост цензуры. Если же платформы не согласятся на условия, изложенные в поправках, это даёт так называемому УО дополнительный законный инструмент для ограничения доступа к получению и распространению информации на уровне «рубильника».
