Миньсинь Пэй — профессор государственного управления в Клермонтском колледже Маккенна — о связи эпидемии коронавируса с китайской политикой.
Эпидемия нового коронавируса, начавшаяся в китайском городе Ухань, уже инфицировала более пяти тысяч человек (в основном в Китае, но также и в других странах – от Таиланда до Франции и США) и убила более ста. Учитывая накопленную историю эпидемий в Китае, таких как тяжёлый острый респираторный синдром (SARS) и африканская чума свиней, а также явное понимание властями необходимости укреплять свои способности по реагированию на «важнейшие риски», как это вообще могло случиться?
Не стоит удивляться, что в Китае история повторяется. Для сохранения власти Компартии Китая приходится сохранять в обществе убеждённость в том, что всё идёт по плану. А это значит, что она вынуждена систематически скрывать скандалы и недостатки, которые могут негативно отразиться на имидже руководства КПК, вместо того, чтобы предпринимать необходимые меры реагирования.
Эта паталогическая секретность мешает властям быстро реагировать на эпидемии. Эпидемию SARS в 2002-2003 годах можно было поставить под контроль намного быстрее, если бы китайские чиновники, в том числе министр здравоохранения, не стали намеренно скрывать информацию от общества. Как только были приняты необходимые меры для профилактики и сдерживания эпидемии, её удалось поставить под контроль за несколько месяцев.
Судя по всему, Китай не выучил эти уроки. Хотя между нынешней эпидемией коронавируса и вспышкой SARS есть важные отличия (в частности, значительно возросли технические возможности по отслеживанию болезни), у них есть нечто общее, а именно — привычка КПК всё скрывать.
На первый взгляд, правительство Китая выглядит, конечно, более подготовленным к этой новой эпидемии. Тем не менее, первый случай заболевания коронавирусом был зарегистрирован 8 декабря, а Уханьская муниципальная комиссия по здравоохранению опубликовала официальное заявление об этом лишь несколько недель спустя. В дальнейшем чиновники Уханя постоянно занижали серьёзность этого заболевания и сознательно старались ограничить освещение этих событий в прессе.
В официальном заявлении утверждалось, что ни один медицинский работник не был инфицирован, и что нет никаких данных, свидетельствующих о возможности передачи нового заболевания от человека к человеку. Комиссия повторила эти заявления 5 января, хотя к тому времени уже были подтверждены 59 случаев заражения. И даже после первой смерти, зарегистрированной 11 января, комиссия продолжала заявлять об отсутствии данных, что вирус может передаваться между людьми, и отрицала факты заражения медработников.
В этот критически важный начальный период об эпидемии практически ничего не сообщалось. Китайские цензоры старательно удаляли любые упоминания о вспышке из публичного пространства, а сегодня им это делать намного проще, чем во время эпидемии SARS, благодаря радикальному ужесточению контроля правительства над Интернетом, СМИ и гражданским обществом. Полиция преследовала людей, «распространявших слухи» о болезни.
По данным одного исследования, количество упоминаний эпидемии в WeChat (это популярное китайское мобильное приложение, включающее мессенджер, социальную сеть и систему мобильных платежей) резко возросло в период с 30 декабря по 4 января, то есть примерно в то время, когда Уханьская муниципальная комиссия по здравоохранению впервые признала факт вспышки. Но затем их число резко сократилось.
Количество упоминаний нового коронавируса слегка увеличилось 11 января, когда появилось сообщение о первой смерти, но затем они опять быстро исчезли. И лишь после 20 января, после появления известий о 136 новых случаях заражения в Ухане, а также о больных в Пекине и Гуандуне, правительство перестало подвергать цензуре сообщения об эпидемии. Число упоминаний коронавируса выросло лавинообразно.
И вновь попытки китайского правительства сохранить свой имидж дались слишком дорогой ценой, потому что они помешали первоначальным усилиям по обузданию эпидемии. С тех пор власти сменили тактику, и сегодня их стратегия выглядит так, будто они хотят показать, что правительство очень серьёзно борется с болезнью, вводя драконовские меры, в том числе полностью изолировав Ухань и соседние города провинции Хубэй, в которых проживают около 35 млн человек.
Пока что не ясно, являются ли — и в какой степени — подобные шаги необходимыми или эффективными. Но очевидно, что ошибки Китая на начальном этапе вспышки коронавируса приведут к тому, что будут инфицированы тысячи людей, сотни могут умереть, а по экономике, которая и так уже ослаблена долгами и торговой войной, будет нанесён очередной удар.
Впрочем, самый трагический вывод из этой истории заключается, наверное, в другом: практически нет надежды, что в следующий раз всё будет иначе. Выживание однопартийного государства зависит от поддержания секретности, от подавления прессы и от ограничения гражданских свобод. Хотя председатель КНР Си Цзиньпин требует, чтобы правительство укрепило свои возможности справляться с «крупнейшими рисками», Китай будет и дальше подрывать собственную – и мировую – безопасность ради сохранения власти КПК.
Когда китайские власти объявят о победе над нынешней эпидемией, они, несомненно, припишут это в заслуги руководству КПК. Однако истина прямо противоположна: именно эта партия и несёт ответственность за нынешнее бедствие.
Об авторе: Миньсинь Пэй — профессор государственного управления в Клермонтском колледже Маккенна, приглашённый старший научный сотрудник Немецкого фонда США им. Маршалла.
Copyright: Project Syndicate, 2020.
www.project-syndicate.org
Для того что бы оставить комментарий необходимо авторизоваться.