Мифы о терроризме 

Терроризм называют «чумой XXI века», одной из центральных «новых угроз безопасности» для отдельных стран и на глобальном уровне. Этот термин знаком большинству людей. Тем не менее, вокруг него бытует множество мифов. В этой статье мы разберём наиболее встречающиеся стереотипы и заблуждения о терроризме как явлении среди казахстанской аудитории (согласно опросу, предварительно проведённому в социальных сетях). 

Утверждение: Экстремизм и терроризм — одно и то же. 

Вердикт: Ложь 

К сожалению, даже представители государственных органов и медиа иногда используют эти термины как взаимозаменяемые. Но это, конечно, не так.

Дисклеймер: не существует универсальных определений для терроризма и экстремизма на международном уровне. Такие есть в отдельных международных организациях (например, в ШОС или ОДКБ), но общепринятой дефиниции нет. Почему? Хорошо это объясняется в руководстве Бюро ОБСЕ по демократическим институтам и правам человека: с одной стороны, иногда считается, что терроризм оправдан — например, для борьбы против колониального гнёта; с другой, «слишком широкое определение терроризма может использоваться для подавления ненасильственного выражения несогласия и подрыва основ демократического общества».

Основные характеристики терроризма:

  • организованный характер;  
  • опасность для жизни, здоровья и/или имущества;  
  • направленность против правительства (или шире: лиц, принимающих решения);  
  • нацеленность на то, чтобы распространить панику среди большого количества людей. 

Если суммировать существующие определения, то можно сказать, что терроризм — это организованные ПРЕСТУПЛЕНИЯ насильственного характера, направленные на то, чтобы причинить ущерб и посеять панику в обществе и надавить на систему принятия решений.

Чем от терроризма отличается экстремизм? 

  • В первую очередь, тем, что это НЕ действие. Экстремизм — это приверженность крайним (по сравнению с условным мейнстримом) взглядам.  
  • Насильственный экстремизм – это идеология, которая отрицает права и свободы других (не разделяющих эти идеи) людей (теоретически), а также оправдывает использование насилия для достижения целей.
  • При этом насильственные экстремистские убеждения могут сделать человека более уязвимым к вербовке в террористические организации или к совершению насилия.

Важно: в большинстве демократических стран проводят различие между понятиями «экстремизм» (как идеологии) и «насильственный экстремизм» (как уголовно наказуемой идеологии и практики насилия). В Казахстане такого разделения нет, и по оценке правозащитников, «чётко не прописана правовая природа экстремизма, поэтому любое действие может быть классифицировано как экстремизм» 

Утверждение: [Насильственный] экстремизм и терроризм — прямое следствие низкой религиозной грамотности.

Вердикт: Манипуляция

Это упрощённый взгляд. Вовлечению в насильственный экстремизм и терроризм, в первую очередь, способствует не недостаток религиозного образования, а гораздо более комплексные факторы, которые обычно делят на три группы:

  • Факторы среды: слабое государство с неэффективными службами безопасности; плохо управляемые зоны, отсутствие верховенства закона; поддержка государством экстремистских групп; проактивная религиозная повестка; коррупция.  
  • Движущие факторы: существование экстремистских групп и радикальных институтов; социальные сети и групповая динамика (маргинальное положение); сказание услуг (реакция на ожидания и нужды); распространение нелегальных экономических действий («серая» и теневая экономика). 
  • Подталкивающие факторы: социально-экономические (маргинальность, дискриминация, неоправданные ожидания), политические (нарушение прав и свобод, местные конфликты, коррупция, несправедливость международной системы к отдельным группам), культурные: (использование религии в экстремистских целях, угрозы культуре, традициям, ценностям).  

Это подтверждается и казахстанскими данными: более чем в 80% случаев осуждённые за терроризм и экстремизм из числа молодёжи были заняты в теневой экономике. Основная часть тех, кто выехал в Сирию и Ирак, чтобы присоединиться к ИГИЛ, были или из моногородов с серьёзными социально-экономическими проблемами, или внутренними мигрантами.

Качественные исследования показывают, что главная характеристика такой молодёжи — не налаженные (или испорченные) отношения с государством, так как в Казахстане абсолютное большинство террористических атак были обращены против представителей государства, в первую очередь — правоохранительных органов.

Стереотип о том, что терроризм тесно связан с исламом, вероятно, складывается из статей в медиа и из массовой культуры (фильмы, книги и т.д.) после 11 сентября 2001 года — момента, когда США официально объявили войну «исламскому терроризму».

Статистика в США показывает: уровень освещения теракта в крупных медиа будет более чем в 7 раз выше, если преступление совершили мусульманин или мусульманка. Существует целый ряд исследований, доказывающих, что британская программа по профилактике насильственного экстремизма Prevent поддерживает исламофобию и способствует отчуждению мусульманских общин в стране за счёт того, что за ними более пристально наблюдают местные власти, деля мусульман на «хороших» и «опасных». 

Фактически, это работает как замкнутый круг: в немусульманских странах мусульмане чувствуют давление со стороны властей, которое, с одной стороны, отчуждает их от общества и порождает недоверие к государству, а с другой — настраивает другие группы против них, вызывая исламофобию и расизм. Такая среда как раз и способствует росту насильственного экстремизма: те, кто чувствует себя незащищёнными и несправедливо притесняемыми, более охотно присоединяются к насильственным экстремистским и террористическим организациям.  

Но что ещё более важно — не все акты терроризма и не все насильственные экстремистские организации в принципе имеют какую-либо связь с религией. Изучение Глобальной базы терроризма с 1947 по 2018 годы показало: лишь 49% инцидентов было связано с организациями «исламистского» толка (как это трактуется в базе данных; многие исследователи предпочитают термин «религиозно мотивированный» терроризм / насильственный экстремизм), а остальное приходится на террористические группы с левой и правой идеологией – 45% и 6%, соответственно.

Европол даёт ещё более впечатляющие цифры: лишь 7% террористических атак на территории ЕС были религиозно мотивированными, а основная часть приходится на этно-националистские и сепаратистские (56%), а также левые и анархистские (14,6%) группы. 

Утверждение: Терроризм — явление, свойственное развивающимся, а не развитым странам (террористы — это только мигранты; террористы – «небелые» и т.д.).  

Вердикт: Манипуляция 

Хотя, согласно докладу «Глобальный индекс терроризма 2024», среди регионов мира по воздействию терроризма лидирует Южная Азия (средний балл — 4,37), второе место в 2023 году удерживает Северная Америка. Это интересный феномен, авторы доклада пишут, что в регионе большинство (86%) тех, кто совершал теракты в 2007–2023 гг., не были членами какой-либо группировки; в государствах ЕС их процент тоже высок.

Это приводит нас к распространённому в развитых странах феномену lone wolf terrorism — террористов-одиночек. Таким, например, был печально известный Андерс Брейвик в Норвегии: от совершённого им теракта погибло 77 человек и пострадало ещё 151; он проникся ультраправой идеологией в интернете и самостоятельно спланировал атаку. Таких террористов сложно вычислить традиционными методами, и специалисты считают, что их число будет только расти.

Ещё один пример того, что терроризм — не исключительно «проблема третьего мира» — Исламское государство Ирака и Леванта (ИГИЛ). В 2013–2019 гг. в зону активности ИГИЛ в Сирии и Ираке, по оценкам, выехало 40 000 человек из 80 стран мира, из них 5 000 были гражданами стран ЕС. В большинстве это были молодые мужчины из 1,5 или 2 поколения иммигрантов; они происходили из низших социально-экономических слоёв, сталкивались с ограниченными перспективами, низким уровнем образования и высоким уровнем безработицы. Это возвращает нас к тому, что радикализация людей к насильственному экстремизму может происходить в любом обществе и «подсвечивает» существующие в нём проблемы: в данном случае то, как в Европе происходит реинтеграция мигрантов.

Другими примерами того, как насильственный экстремизм зарождается в развитых, «благополучных» странах, могут служить деятельность милитаризированной антиимпериалистской группировки Ирландская республиканская армия (ИРА) и японской псевдобуддистской секты Аум Синрикё.

Наиболее пострадавшие от терроризма страны в 2023 году, согласно «Глобальному индексу терроризма 2024» — это Буркина Фасо (индекс 8,57 из 10), Израиль (8,14) и Мали (7,99). Поступательно растёт количество смертей в результате терактов в Африке южнее Сахары. Это подтверждает, что на рост угрозы терроризма влияют такие факторы как неспособность государства взять контроль над безопасностью, распространённость насильственных экстремистских и террористических организаций, нерешённые территориальные и межэтнические, межконфессиональные вопросы.

Утверждение: Теракты устраивают сами спецслужбы.

Вердикт: Не доказано 

Одни из самых популярных теорий заговора о террористических актах — те, в которых организация атак приписывается тем или иным правительствам, как, например, в случаях терактов 11 сентября 2001 года в США или атаки ХАМАС на Израиль 7 октября 2023 года. Исследования, однако, показывают, что теракты крайне невыгодны государству по целому ряду причин.

Во-первых, главная задача любого теракта — вызвать панику в обществе и подорвать доверие к официальным властям или каким-то конкретным группам (часто это полиция и силовики). Снижение уровня доверия к государству чревато потерей контроля над ситуацией с безопасностью (а это одна из ключевых функций государства в принципе) и в экстремальных случаях — угрозе существования легитимных институтов.

Страх приводит к поляризации в обществе, нетерпимости к отдельным группам, признанным «ответственными» за теракты. В странах, где происходят теракты, растёт поддержка более агрессивной (и даже репрессивной) внутренней и внешней политики. Допущение террористической атаки — серьёзный просчёт для тех, кто занимается обеспечением безопасности, и такие события часто приводят к отставкам и завершению политической карьеры. Те, кто находится у власти (особенно в демократических странах), едва ли в этом заинтересованы.

Во-вторых, теракты напрямую влияют на благосостояние граждан — особенно в случае развивающихся стран. Например, в Сомали домохозяйства, подвергшиеся нападениям террористов, снизили потребление на 33%: это увеличивает бедность как таковую, а также её глубину.

В-третьих, издержки для национальной экономики очень высоки. За последние 70 лет рост ВВП в странах с высоким уровнем мира был в три раза выше (около 2,8 процента в год), чем в странах с низким уровнем мира (и высокой распространённостью насильственного экстремизма). Страдает и формальная, и неформальная экономическая активность; дополнительные расходы страны, страдающие от терроризма, направляют на обеспечение дополнительных мер безопасности, содержание большего штата полиции и военных. Это означает, что средства не будут потрачены на развитие экономики или социальные нужды.

В-четвертых, иностранные инвесторы неохотно вкладывают средства в страны, пострадавшие от терроризма, а также сокращают объём своих инвестиций в таких случаях. В особенности это касается таких секторов экономики как обрабатывающая промышленность, строительство и розничная торговля.

При этом нельзя отрицать, что правительства часто используют совершившиеся теракты как оправдание для ужесточения политики в области безопасности, миграции, увеличения бюджетов на содержание спецслужб.

Кроме того, законодательство в области противодействия терроризму и насильственному экстремизму (снова: из-за отсутствия единого подхода в толковании терминологии) может быть использовано в политических целях и с нарушениями прав человека, и это общемировая проблема.

Утверждение: Угроза терроризма — одна из основных для безопасности Казахстана. 

Вердикт: Манипуляция 

В Казахстане о терроризме говорят много, особенно с 2011 года, когда случились атаки в Актобе и Таразе. В законе РК «О национальной безопасности» 2012 года терроризм упомянут в статье «Угрозы национальной безопасности» дважды: под номером 1 («сращивание государственных органов с криминальными структурами, террористическими или экстремистскими организациями») и номером 8 («терроризм, экстремизм и сепаратизм в любых их формах и проявлениях»). Согласно опросу, проведённому в 2016 году, стать жертвами терроризма боялись 21% казахстанцев.

Есть ли объективные причины, чтобы считать терроризм одной из главных угроз национальной безопасности? Скорее нет: 

  • Индекс терроризма в Казахстане последовательно низкий в течение многих лет: страна находится на 89 месте из 89 с последовательным индексом «0», присваиваемым государствам, где за последние 5 лет не наблюдалось никакой террористической активности.
  • Несмотря на существующие стереотипы, и Центральная Азия в целом — достаточно спокойный в отношении терроризма регион: с 2019 года здесь снижается активность вербовщиков, вовлекающих граждан в террористические организации и офлайн, и онлайн (последнее заметно по сокращению контента на национальных языках). 

Какие угрозы безопасности Казахстана более существенны, чем терроризм? В действующей Стратегии национальной безопасности РК их указано четыре: биологическая безопасность; технологические изменения, влияющие на все сферы жизни; кризисы на внешних рынках, влияющие на национальную экономику; эскалация напряжённости в регионе и мире.

Война в Украине продемонстрировала, что для национальной безопасности Казахстана также важны: продовольственная безопасность; безопасность внешнеторговых операций (экспорта продукции, логистических цепочек). 

Безопасность окружающей среды, опустынивание, водная безопасность – также насущные проблемы, которые ежедневно влияют на здоровье, благосостояние и жизни казахстанцев — в отличие от эфемерной угрозы терактов. 

Свежее исследование «Доклад о глобальных рисках 2025» говорит, что главный риск для Казахстана на ближайшие 2 года — это вооружённые конфликты; помимо них, в список угроз вошли экономический спад, дефицит водных ресурсов, углубление бедности и неравенства, инфляция. 

Тогда почему вопрос терроризма остаётся на повестке? 

  • Тема терроризма и экстремизма определяется как критическая угроза безопасности государства силовиками. С 2013 года момента на реализацию двух госпрограмм по противодействию религиозному экстремизму и терроризму (2013–2017 и 2018–2022) были потрачены сотни миллиардов тенге.  
  • Широкое толкование терроризма и экстремизма позволяет использовать эти статьи для преследования по политическим причинам. Главная категория осуждённых — это те, кто находится в заключении по статье 256 УК РК «Пропаганда терроризма или публичные призывы к совершению акта терроризма. Например, в 2017–2021  гг. по этой статье были осуждены 66,7% всех граждан, получивших наказание за преступления террористической и экстремистской направленности. Правозащитная организация Human Rights Watch приводит список из людей, которые были осуждены по «террористическим» статьям, но фактически являются политзаключёнными. 

Заключение 

В последние полтора десятилетия терроризм и [религиозный] экстремизм стали привычной «пугалкой» и оправданием для закручивания гаек в Казахстане (вспомним только заявление о «20 тысячах террористов» во время январских событий!). Это не значит, что угрозы терроризма нет: терроризм — это, повторимся, лишь метод достижения политических целей.  

Как обезопасить общество от терроризма? Полностью сделать это невозможно, но для того чтобы урон был минимален, к профессионализму спецслужб, предотвращающих уже готовящиеся акты терроризма, нужно добавить и другие меры. Например, повышать прозрачность и эффективность госаппарата; бороться с коррупцией и теневой экономикой; работать над тем, чтобы все группы и интересы, существующие в обществе, были представлены; создавать системы оповещения и сети поддержки в сообществах — то есть, бороться с факторами, которые приводят граждан в такое отчаяние, что они выбирают насилие как единственный способ решения своих проблем.

Исследовательница, сфера интересов: безопасность в Центральной Азии, публичная политика в Казахстане

Factcheck.kz