Независимый российский журналист Денис Ермаков рассуждает о сложностях проверки заявлений официальных лиц в условиях военных конфликтов.
В современной политической, в особенности военно-политической, информационной практике часто применяются высказывания, которые не поддаются верификации, подтверждению. Во всяком случае, в сколько-нибудь реальном времени. Они и делаются политиками с пониманием, что проверить их невозможно, преследуя цели не сообщения объективной информации, а произведения впечатления, эффекта взрыва хлопушки. Либо — для открытого давления, блефа, торга, введения в заблуждение.
Особенно богата такими утверждениями российская политическая практика. Президент РФ Путин накануне «спецоперации» в Украине, 23 февраля 2022 года, видимо, желая запугать превосходством, сообщил: «На боевое дежурство поставлено оружие, которому нет равных в мире». А в декабре заместитель председателя Совета Безопасности и бывший президент РФ Дмитрий Медведев заявил: «…Мы наращиваем производство наиболее мощных средств поражения. Включая те, что основаны на новых принципах».
Что за «оружие, которому нет равных в мире» и «наиболее мощные средства поражения»? Какие «новые принципы»? Загадка.
Деньги любят счёт, патроны — тем более
И главное, такого рода утверждения не подтверждаются даже демонстрацией образцов новой техники. Как однажды заметил известный российский военный обозреватель Александр Гольц, всегда нужно спрашивать о том, какое количество его существует, и способна ли военная промышленность производить его серийно.
Вопрос количества имеет здесь принципиальное значение, потому что, если, допустим, гиперзвуковых ракет (о которых не раз говорил Путин) создано лишь несколько штук, то они не в состоянии серьёзно увеличить военный потенциал страны. Так что даже формально верные высказывания, на практике, с поправкой на количественный критерий, могут превращаться в ложные.
В последнее время в сообщениях российских государственных СМИ и официальных лиц речь в этом контексте идёт о комплексах «Авангард» (РВСН), «Кинжал» (ВКС) и противокорабельных крылатых ракетах «Циркон» (ВМФ). Но применение вооруженными силами РФ в Украине того же авиационного ракетного комплекса «Кинжал» с гиперзвуковыми аэробаллистическими ракетами имело, главным образом, демонстративный характер — для «западных партнеров». Львиная доля разрушений украинской гражданской инфраструктуры приходится на атаки «обычными» ракетами и БПЛА.
«Ложь, наглая ложь и…» геополитика
Путин на заседании Международного дискуссионного клуба «Валдай» 27 октября 2022 года заявил о том, что США пока не догнали Россию в области гиперзвукового оружия, хотя и сделают это в скором будущем. Этот временный козырь (один из последних) Кремль пытается использовать, чтобы подтолкнуть Вашингтон к заключению более выгодных для себя договоренностей — до того момента, как подобные американские системы вооружений будут размещены на территории НАТО в Восточной Европе. «Если кто-то хочет с нами вести диалог на этот счёт, мы готовы, пожалуйста», — заявил президент РФ.
Но пока разговор явно не клеится. То ли американцам удался-таки такой «фактчекинг», который в итоге снял тревоги в Белом доме. То ли Кремль, судя по высказываниям его спикеров, пытается увязать переговоры с пресловутыми «гарантиями безопасности», которых безуспешно требовал от Запада ещё в конце 2021 года (и использовал в качестве одного из формальных поводов для вторжения в Украину). Теперь к ним добавилось условие — сохранить ещё удерживаемые «территориальные приобретения». Понятно, что это неприемлемо для Киева, Вашингтона и Брюсселя.
К тому же, как отмечал в интервью «Радио Свобода» один из ведущих российских экспертов по вопросам гиперзвукового оружия, научный сотрудник Центра международной безопасности ИМЭМО РАН Дмитрий Стефанович, соответствующие американские системы могут быть частично развернуты в Европе уже в течение 2023 года, окончательно — в 2024-2025 гг. США разрабатывают не только наземные комплексы. Пентагон утверждает, что 9 декабря впервые успешно испытал в Тихом океане прототип гиперзвуковой ракеты воздушного базирования.
Фактчекинг «в полосочку»
После ряда болезненных поражений от ВСУ «на земле», из Москвы всё чаще стали раздаваться голоса о возможности применения тактического ядерного удара при «возникновении угрозы территориальной целостности РФ» (имея ввиду и оккупированные территории). В ответ США заявили о недопустимости «ядерного шантажа», а через непубличные каналы донесли, что в случае применении ядерного оружия в Украине, ударят конвенциональным по российским военным объектам.
В продолжение этой «дуэли» последовали словесные интервенции Путина на пресс-конференции по итогам недавнего саммита ЕАЭС в Бишкеке 9 декабря, где он ещё «поднял ставки» и пригрозил, что Россия изменит свою ядерную Стратегию с «ответно-встречного удара» на «превентивный обезоруживающий удар с помощью гиперзвуковых систем».
Таким образом, анализ заявлений Путина о новом «вундерваффе» невозможен в отрыве от текущего российско-украинского конфликта, от растущего противостояния Кремля с Западом.
Если говорить о фактчекинге, мы ступаем тут на довольно тонкий и местами треснувший «геополитический лед» в период крупного вооруженного конфликта. В ситуации, когда терпящая военное поражение какистократия (власть худших), предпринимает соответствующие её «статусу» попытки самосохранения — отчаянные, опасные и бесперспективные, возможности для верификации чего-либо сужаются донельзя. Ведь приходится иметь дело с довольно своеобразной риторикой закрытой и ощетинившейся всеми иголками репрессивной системы в момент её сильнейшего стресса. Провести более-менее серьезный анализ соответствующего научно-технического и производственного потенциала по открытым источникам или получить доступ к объективной информации о проведенных испытаниях, ознакомиться с независимой экспертной оценкой — становится практически нереально.
Зато даже в случае успеха за многое из вышеперечисленного (исходя из ужесточенного уголовного законодательства РФ и формирующейся «правоприменительной практики») абсолютно реально схлопотать многолетний тюремный срок — по статьям «госизмена» или «шпионаж». 6 июля 2022 года Госдума приняла поправки в УК, расширяющие эти понятия.
Всё потому, что в авторитарной, тем более в клептократической системе — «государственная тайна» зачастую скрывает не количество, и даже не качество чего бы то ни было «секретного», а, как правило, отсутствие и того, и другого. Иными словами, собственную некомпетентность и неэффективность.
Фильтр от манипуляций
Другой похожий пример трудности фактчекинга относится к началу декабря 2022 года и взят из американской практики — выступления министра обороны Соединённых Штатов Ллойда Остина.
Рассказывая о стратегическом бомбардировщике B-21 Raider, футуристические фотографии которого облетели весь мир, министр сообщил, что «создание бомбардировщика — это результат полувековых исследований и достижений в самых разных областях, в том числе в тех, которым другие страны до сих пор придавали мало значения». При этом, по словам Остина «даже самые совершенные системы ПВО не смогут обнаружить B-21 в небе», а «конструкция самолета предусматривает, что он сможет нести вооружения, которые еще даже не были изобретены. Американские инженеры называют это «архитектурной системой открытого типа».
Как можно предусмотреть возможность использования вооружений, которые еще не созданы? Или подтвердить указанные характеристики? Неизвестно.
И всё же, читатель не является совершенно беззащитным с точки зрения оценки достоверности подобных сообщений. Если традиционный фактчекинг высказываний (указание на подтверждающие факты), относящихся к военно-политической сфере часто почти невозможен, некоторые оценки достоверности могут быть сделаны, исходя из общих принципов.
Всегда имеет смысл обращать внимание, официальные представители каких стран – авторитарных или демократических выступают с утверждениями и в каком контексте выступают. В случае с заявлениями официальных лиц демократических стран такие высказывания в общем случае можно признавать более достоверными в силу того, что это плюралистические общества с конкурирующими партиями, достаточно прозрачным бюджетным процессом и свободной прессой. Занятия откровенным пропагандистским обманом там должны встречать противодействие.
Это происходит не всегда (вспомним выступление Колина Пауэлла в ООН с «пробиркой в руке» с обоснованием военной операции США против режима Хусейна в Ираке), но всё же, в качестве «центра тяготения» и тенденции, в демократических странах в высказываниях официальных лиц будет наблюдаться стремление к достоверности.
Между прочим, контекст, о котором мы говорили выше, важен здесь в том смысле, что американская демократия после атаки 11 сентября 2001 года была серьёзно потрясена. Наблюдался перекос в сторону безопасности в ущерб правам и свободам. В такой атмосфере существует риск увеличения числа недостоверных высказываний со стороны официальных лиц. Но не стоит забывать и о том, что в будущем это имело для них либо для их политических партий долгосрочные негативные внутриполитические последствия, в том числе на выборах. В авторитарных же обществах нет инструментов для привлечения «политических элит» к ответственности за ошибки — ни через избирательный, ни через судебный, ни через какой-либо иной легитимный процесс.
Сейчас Западный мир снова столкнулся с вызовами, исходящими от различных автократий, которые создают военно-политическую напряженность во многих частях мира с разной степенью успеха и с разными целями — Украина, Южный Кавказ, Эгейское море, Сирия, Ближний Восток, Африка, Восточно-Китайское и Южно-Китайское море. Опять-таки это не может не оказывать никакого влияния на заявления западных политиков. Не говоря уже о высокопоставленных военных в условиях новой гонки вооружений. Среди американских — только ленивый за последние пару лет не обмолвился о том, что Россия и Китай опережают США в разработках того же гиперзвукового оружия. Ясно, что это не просто слова, но воспринимать их все равно нужно, понимая традиционную логику военного планирования с завышением возможностей потенциального противника (вспомним хотя бы лестные оценки, которые давали Пентагон и ЦРУ «второй армии мира» накануне украинских событий). Не говоря уже о обычном лоббировании таким образом новых оборонных бюджетов.
Тем не менее, в случае с авторитарными странами, при отсутствии открытой политической конкуренции, отсутствия эффективного общественного мнения, свободных выборов и прессы, возможностей для манипуляции общественным мнением со стороны руководства, гораздо больше.
Из сказанного не следует, будто заявления официальных лиц по чувствительным военно-политическим вопросам не следует вовсе принимать во внимание, раз их часто нельзя достоверно подтвердить. Их следует читать и стремиться понять их достоверность. Но всё же они должны классифицироваться читателем, как особый род информации и не смешиваться с высказываниями, для которых возможен и необходим традиционный фактчекинг.
