10 февраля на очередном пленарном заседании верхней палаты парламента, сенатор Даурен Адильбеков в запросе на имя премьер-министра Алихана Смаилова сделал несколько предложений, касающихся необходимости дополнительных источников дохода в бюджет для обеспечения макроэкономической стабильности страны. Проверяем некоторые озвученные им данные.
Утверждение: Налоговая нагрузка на ГМК не превышает 8–9%, что сопоставимо с несырьевым сектором экономики…
Даурен Адильбеков
Вердикт: Не доказано
Примечание: Налоговая нагрузка в данном случае очевидно представляет собой отношение налоговых поступлений от предприятий той или иной отрасли в бюджет государства к ВВП страны.
Утверждение верно, только если иметь в виду совокупные налоговые выплаты горнорудного и нефтегазового секторов, не включая такие виды деятельности как, например, «черная металлургия» или «литьё металлов», которые в классическом понимании входят в ГМК. Однако данные разрознены. Ниже рассказываем о том, что доступно.
Статистические особенности, связанные с ГМК
Дело в том, что в некоторых случаях в отечественной статистике принято оба сектора (горнорудный и нефтегазовый) совмещать под общим термином горнодобывающая промышленность и разработка карьеров (при этом рассматривается только сфера добычи и исключаются виды деятельности, связанные с металлургическим производством). Такой подход, например, применяется в бюллетенях Бюро национальной статистики. В отчётах, касающихся прозрачности деятельности недропользователей также рассматриваются данные по нефтегазовому и горнорудному секторам без металлургического производства. В некоторых других исследованиях прослеживается совмещение ГМК и нефтегазовой сферы, хотя имеются и документы, в которых присутствует детализация, касающаяся металлургического производства, как структурной части горнодобывающей промышленности. Ну и, что самое интересное, статистические отчёты министерства финансов не дают детализации о налоговых поступлениях по каждой отрасли отдельно.
Вместе с тем, предположительно, источником упоминаемой сенатором статистики является 15-й Национальный отчёт «О реализации Инициативы прозрачности деятельности добывающих отраслей в Республике Казахстан за 2019 год». В документе указывается, что выплаты нефтегазового сектора равняются 4,7 трлн, а горнорудного сектора — 0,8 трлн. С учётом ВВП за 2019 год (69,5 трлн тенге), получается, что нефтегазовые налоги по отношению к ВВП равняются 7,05%, а горнорудного — 1,2%, что в совокупности и даёт 8,25%. К сожалению, пока что отчёт о деятельности добывающих отраслей за 2020 год в открытом доступе не обнаружен и поэтому о более актуальных данных сказать ничего нельзя.
Подобная статистика упоминается в предложенной правительством в декабре прошлого года Концепции управления государственными финансами Республики Казахстан до 2030 года, в параграфе 5.5.2. Укрепление доходной части бюджета (налоговая политика) в абзаце под заголовком Пересмотр налоговой нагрузки на горно-металлургический комплекс (далее — ГМК), так прямо и говорится: «Налоговая нагрузка на ГМК не превышает 8 — 9%, что сопоставимо с несырьевым сектором экономики».
При этом справочно, как сообщает ассоциация Ассоциация горнодобывающих и горно-металлургических предприятий (АГМП), ГМК включает такие виды деятельности как «добыча металлических руд», «добыча угля и лигнита», «металлургическая промышленность» и «производство готовых металлических изделий, кроме машин и оборудования», то есть, по сути, добыча (см. выше налоговая нагрузка на горнорудный сектор составляет 1,2%) и металлургическая промышленность. Поскольку статистические отчёты министерства финансов не дают детализации о налоговых поступлениях по каждой отрасли или виду деятельности отдельно, а в Национальном отчёте «О реализации Инициативы прозрачности деятельности добывающих отраслей в Республике Казахстан за 2019 год» публикуется информации, касающаяся только добывающего сектора (нефть, газ, металлические и железные руды, уголь и проч.), вынести какой-либо однозначный вердикт при нехватке сведений о налоговых выплатах предприятий, занимающихся металлургическим производством, при разборе утверждения сенатора на данный момент невозможно.
Поэтому мы лишь можем предполагать, что в своём заявлении сенатор использовал налоговую статистику, касающуюся не ГМК отдельно, а именно добывающего сектора, — без учёта выплат компаний металлургической промышленности. В этом случае, кстати, его тезис о сопоставимости с налоговой нагрузкой на несырьевые секторы автоматически представляется верным. Например, нагрузка на сектор товаров и услуг составляет около 8% (2017 г.).
Для справки: исключенная (в контексте разбора утверждения сенатора) из расчётов налоговой нагрузки металлургическая промышленность почти всегда демонстрировала большие объемы производства, чем «чистая» горнодобывающая промышленность (без нефти и газа). Вместе с тем, ВВП металлургической промышленности и объемы производства традиционно куда меньше, чем в секторе нефте и- газодобычи (5,9 трлн против 8,2 трлн, по состоянию на 2020 год).
Утверждение: Для сравнения, уровень нагрузки на нефтегазовый сектор в ряде стран составляет около 23–25%.
Даурен Адильбеков
Вердикт: Манипуляция
Манипуляция заключается в том, что мировой опыт тут выхвачен из более широкого контекста и ограничивается лишь «рядом стран», далеко не все из которых можно отнести к экономически развитым, а, практически, все — к экономически зависимым (в той или иной степени) от природных ресурсов.
Действительно, в ряде стран уровень нагрузки на нефтегазовый сектор довольно высок. Если верить норвежской консалтинговой компании Rustad Energy, например, в таких странах как Саудовская Аравия, по данным на 2019 год, он составлял 27%, в Азербайджане — почти 30%, Алжире и Кувейте — более 40%, Ливии и Ираке — чуть менее 40%. А в США и Канаде — около 1%, в Норвегии — около 6%.
Таким образом, даже небольшая выборка Rustad Energy показывает основной тренд: в государствах с сырьевой экономикой и при этом большими и относительно большими запасами нефти налоговая нагрузка на нефтегазовый сектор объективно высока, в то время как в странах с очевидно более диверсифицированной экономикой, независимо от величины запасов — наоборот — ярким примером в этом случае является Канада (3 место по запасам нефти, по информации, BP — 2 место на конец 2020 года), США (9 место, по информации ОПЕК).
Rustad Energy, указывает на графике, что в 2019 году уровень налоговой нагрузки на нефтегазовый сектор в Казахстане составлял около 8%. Мы перепроверили — чуть меньше (см. разбор первого утверждения) — 7,05%.
Пара статистически более свежих примеров: В Норвегии в 2021 году налоговые поступления от нефтяной деятельности оцениваются в 85,4 миллиарда норвежских крон. Учитывая ВВП $445,51 млрд или 3972,64 млрд норвежских крон, налоговая нагрузка на этот сектор составляет по состоянию на 2021 год — 2,1% (в 2019 году около 6-7%)
Российская статистика утверждает, что нефтегазовые отчисления в бюджет в 2020 году составляли 6,6% к ВВП.
Для справки: По некоторым данным Казахстан занимал в 2016 году 12 место в мире по запасам нефти. Ранее сообщалось, что РК находится на 11 месте с 30 млрд баррелей, однако в документе BP сообщается о 5,5 млрд подтверждённых резервов на конец 2020 года.
Итоги
- Предположительно налоговая нагрузка на ГМК сопоставима с нагрузкой на несырьевые секторы экономики.
- Очевидно, что большая налоговая нагрузка на нефтегазовый сектор характерна для стран с сырьевой экономикой.